По пути в кафе мне становится еще спокойнее. Ни один из ужасных сценариев, которые я вчера просчитывала, не воплотился в жизнь. Когда мы шли по центру города, меня никто не узнавал и не выкрикивал оскорблений в мой адрес. Если удастся избегать Интернета год-другой, у меня точно все наладится.

Мы заказываем молочные коктейли и занимаем столик в конце зала. Обычно я люблю сидеть лицом к двери, чтобы рассматривать заходящих в кафе посетителей. Сегодня я инстинктивно сажусь спиной к залу, на всякий случай.

– Знаешь что, Пенни? Ной многое потерял, – говорит Эллиот, расстегивая куртку. – Ты со временем придешь в себя и начнешь двигаться вперед, а он, если и впрямь такой обманщик, никогда не станет по-настоящему счастливым.

Как бы я хотела поверить в слова Эллиота.

– Спасибо, Эл. Я так счастлива, что у меня есть ты. И знаешь что? Не важно, что случится в будущем: даже если в один прекрасный день я встречу подлинного принца, никто не сможет заменить мне тебя.

Я радостно смотрю на Эллиота, но он хмурится.

– Так-так-так, – произносит он, поджав губы, как всегда это делает, если чем-то недоволен.

Сначала мне кажется, что он смотрит на меня, но потом я убеждаюсь, что его взгляд направлен на что-то у меня за спиной. Я поворачиваюсь и вижу, что к прилавку подходят увлеченно беседующие Меган и Олли. У меня начинается паника. Что им сказать? Что мне делать? Но выясняется, что мне не нужно что-либо делать: Эллиот уже поднялся из-за стола.

– Эй, Мега-дрянь! – окликает он Меган.

Меган и Олли поворачиваются в нашу сторону, и я тут же понимаю, что именно они стоят за Интернет-скандалом. Когда они меня замечают, их лица принимают виноватое выражение.

– Не хочешь к нам присесть? – продолжает Эллиот.

– Ой, нет, спасибо… Мы уже уходим, – отвечает Меган немного взволнованно.

– Ну надо же. Могу поклясться, что вы только что вошли. – Эллиот направляется в их сторону. Я вскакиваю и иду за ним.

– Привет, Пенни, – бормочет Олли себе под нос, не осмеливаясь встретиться со мной взглядом.

– Это ты рассказала про меня в Интернете? – спрашиваю я, испепеляя Меган взглядом. Но она тоже не смотрит мне в глаза, предпочитая разглядывать пол. Я приближаюсь к ней еще на один шаг.

– Я спросила, ты ли рассказала про меня в Интернете.

– Что я про тебя могла рассказать? – шипит Меган. – Что ты кое с кем кое-кому рога наставляла?

– Никому я рога не наставляла, – шиплю я в ответ. – Я не знала, кто он. Не знала, что он с кем-то встречается.

– Ага, конечно, – язвительно говорит Меган. – Что же ты в своем блоге об этом написала, если не хотела, чтобы все про вас узнали.

– Это анонимный блог. Ну, или был анонимным, пока ты не узнала, что я его веду. – Я поворачиваюсь к Олли. – Ты заметил его на ноутбуке у меня в комнате, да?

Олли не отвечает, но его лицо багровеет. Я с разочарованием смотрю на него.

– Так ты у меня в компьютере рылся?

– Окно блога было открыто, – оправдывается Олли. – Я только хотел его пролистать, пока ты в ванной сидела.

– По-моему, ты, Пенни, сейчас не вправе судить других, – надменно произносит Меган.

– Признайся, Меган, – обращается к ней Эллиот, – ты на вечерние курсы для стерв ходишь или это у тебя в крови?

– Мне не о чем с тобой разговаривать, – ядовито отвечает она.

– Отлично, потому что мне есть, что тебе сказать, и лучше тебе не перебивать. – Эллиот подходит вплотную к Меган. – Ты – самый стоеросовый (посмотришь по словарю), самый тщедушный (по словарю проверь), самый безмозглый (ну это должна понять) человек из всех, что мне встречались. И, если бы ты не обидела мою подругу, я и джоуля энергии (поищи в справочнике) не стал тратить бы на разговор с тобой.

Меган бросает вопрошающий взгляд на Олли.

– Ты что, позволишь ему так со мной разговаривать?

Олли недоумевающе смотрит на Меган, и Эллиот усмехается:

– Да брось ты. Он, наверное, размышляет, не пора ли сделать селфи. – Повернувшись к Олли, он говорит:

– Если хочешь мое мнение – не пора. Так, на чем я остановился? – Эллиот переводит взгляд обратно на Меган. – И я ответственно, без малейшей тени сомнения заявляю, что человека, безобразнее тебя, нет на свете.

Меган отступает назад.

– Фальшь и злоба сочатся у тебя из каждой поры, как гной.

Меган ахает.

В эту секунду из кухни выходит официантка с нашими коктейлями на подносе.

– Ой, – вырывается у официантки, когда она замечает, что мы переместились к прилавку.

– Все в порядке, мы выпьем их здесь, – обращается к ней Эллиот. – С нашими друзьями.

Я смотрю на Эллиота, и он мне незаметно подмигивает. Официантка ставит поднос на стойку и возвращается на кухню.

– Готова? – тихо спрашивает Эллиот, когда мы поворачиваемся, чтобы взять стаканы.

– Готова, – шепчу я.

Мы берем коктейли, разворачиваемся и выливаем их на Меган и Олли. Если бы на Олимпийских играх соревновались в синхронном выплескивании коктейлей, нам бы присудили золото. Меган с Олли стоят, открыв рты от изумления, а по их лицам стекает коричневая молочная жижа.

– А вот сейчас, – обращается Эллиот к Олли, – самое время делать селфи. Думаю, нам пора, – добавляет он, повернувшись ко мне.

– Ага.

Но перед тем, как уйти, я наклоняюсь к Меган и шепчу:

– Ты – посредственность, и не я одна так считаю.

Потом мы с Эллиотом разворачиваемся и бежим из кафе.

Мы замедляемся только у железнодорожной станции. Я останавливаюсь, хватаюсь за бок и пытаюсь восстановить дыхание.

– С ума сойти! Это было эпично! – вырывается у Эллиота. – Мои самые смелые планы мести и близко не стояли.

– Ты придумываешь планы мести?

– Еще бы, но до такого я раньше не додумался.

Внезапно Эллиот мрачнеет.

– Что с тобой?

– Я совсем забыл, что ушел из дома. – Наши взгляды обращаются к бездомному, спящему у входа на станцию. Его одежда и лицо дочерна испачканы в грязи.

– Я не позволю тебе спать на улице. Ты пойдешь ко мне. Уверена, что мама с папой не будут против, если ты переночуешь у нас. Они только вчера говорили, как соскучились по тебе.

– Правда?

– Да. А потом убедим моего папу поговорить с твоими родителями. Ты знаешь, как он справляется с критическими ситуациями. Он все уладит.

Папа действительно знает, как все уладить. Когда мы приходим домой и рассказываем, что произошло, он разрешает Эллиоту жить у нас столько, сколько понадобится, а потом идет к его родителям. Оказывается, мама Эллиота места себе не находила, прочитав прощальную записку сына (как я поняла, записка была не меньше пяти страниц А4, так что правильнее будет сказать «прощальное эссе») и обещала серьезно поговорить с мужем, когда тот вернется с работы.