Из инструментов взяли мы два хронометра, одни секундные часы, два секстанта с искусственным ртутным горизонтом, спиртовой термометр, три пель-компаса, из которых один с призмой, зрительную трубу, телескоп, веревку с обозначением футовой меры и еще некоторые мелочи. Провианта для пяти человек на один месяц было приготовлено: 2 ½ пуда ржаных сухарей, 1 ½ пуда говядины, 10 фунтов сухого бульона, 2 фунта чаю, 4 фунта сахару-леденцу, 8 фунтов крупы, 3 фунта соли, 39 рюмок крепкой водки, 12 фунтов табаку и 200 штук лучшей копченой юколы. На каждом из нас одежда состояла из парки, довольно широкой кухлянки, больших меховых сапог (торбасы), такой же шапки и рукавиц; все было сшито из оленьих шкур.

Для корма собакам запасли мы 790 шт. большой муксуновой юколы, 1200 шт. юколы и 2400 шт. свежих замороженных сельдей. Сельди помещались в основном на провиантных нартах, но часть запасов положили мы и на дорожные. Каждый из нас имел ружье, 50 патронов, пику и на правой стороне, подвешенные к кушаку, большой нож и огниво. Нарты нагружались во всю длину, по возможности равномерно, и когда имели полный груз (около 25-ти пудов), то накрывались кожаным одеялом и так крепко стягивались ремнями, что сани и груз составляли как будто одно целое и могли падать, даже вверх копыльями, не вываливая поклажи.

В середине по длине наших узких саней садился боком или придерживался только вожатый, опираясь ногой на полоз нарты, в ежеминутной готовности соскочить и привести нарту опять в равновесие, когда она слишком раскатывалась или когда угрожала ей какая-нибудь опасность. Для того держал он в руке протянутый вдоль по саням и к ним прикрепленный ремень и, кроме того, имел в руках так называемый оштол, или прудило, – довольно толстую палку, обитую железом на одном и обвешанную колокольчиками на другом конце, которой управлял собаками, останавливал их, а иногда подпирался. Точно так же балансируя, сидели и мы с Козьминым каждый на своей нарте, за проводником, в беспрестанной готовности соскочить, поддержать и привести в равновесие нарту, что при неровной дороге очень часто случалось.

Несмотря на то, что каждая из нарт имела груза до 25-ти пудов, они так легко скользили по крепко замерзшему снегу, что одной рукой без большого усилия можно было передвигать их с места на место, и собаки наши при хорошей дороге делали от 10-ти до 12-ти верст в час. 21-го февраля было 26° холода; к полудню уменьшился он до 14 ½°. Солнце стояло очень низко, но Козьмину удалось, с помощью искусственного ртутного горизонта, взять полуденную высоту солнца, которая показала, что мы находились под 69°31'22'' широты. Тригонометрическим измерением от Нижне-Колымска до Сухарного найдено, что Сухарное лежит под 161°43'41'' долготы, к востоку от Гринвича. Полуденная тень давала 13 ½° восточного отклонения путевого компаса.

22-го февраля рано поутру, перед рассветом, отправились наши нарты с провиантом к Малому Баранову Камню[144], отстоявшему на 41-у версту, где стояла поварня; там намеревались мы провести следующую ночь. Ужасный вой, какой собаки обыкновенно подымают в минуту отъезда, разбудил нас. Мы приготовились к дальнейшему пути, я в 9 часов утра оставили наши, несколько нагревшиеся, балаганы. По назначенному для поездки порядку моя нарта всегда находилась впереди, а Козьмин на своей нарте заключал шествие. Каждый из нас замечал направление пути, и по скорости бега собак, которую мы изучали в Нижне-Колымске[145], определял расстояние одного пункта от другого. Наши наблюдения, по вечерам сравниваемые одно с другим и записываемые, составляли главные данные для начертания карты берегов.

Сокращая дорогу, мы не огибали Медвежьего мыса, а поехали прямо через перешеек, соединяющий его с твердой землей. Снег был гладок и крепок; собаки бежали очень скоро, и нарты наши, несмотря на балансирование седоков, часто опрокидывались. В половине четвертого часа пополудни достигли мы поварни, лежащей на берегу маленькой речки, где нашли совершенно сохранившийся деревянный крест, поставленный в 1787 году экспедицией капитана Биллингса. Нарты с провиантом, выехавшие двумя часами ранее, но запряженные не столь сильными собаками, прибыли к поварне после нас. Море казалось отсюда совершенно гладким: густой туман застилал северный край горизонта.

Мы нашли поварню совершенно наполненную снегом и льдом и их надлежало выгребать, чтобы нам поместиться. Слишком трудно и медленно было производить такую работу через отверстие, служащее дверью; мы сняли бревна, составляющие крышу, соединенными силами выбрасывали снег во все стороны. Менее чем через час жилище наше было готово, крыша настлана, в середине разложен огонь, и мы спешили поселиться.

К несчастью, поварня была так тесна, что только четверо нашли в ней место, и те лежали столь близко к огню, что искры беспрестанно осыпали их шубы, сапоги и одеяла. Остальные семеро из нас должны были довольствоваться палаткой, которая хоть была не так тепла, но зато совершенно суха, а сквозь бревенчатые стены поварни ручьями лилась вода от тающего снега и льда.

Вечером, по обыкновению, занимались мы сравниванием и приведением в порядок сделанных нами наблюдений, и к великому удовольствию нашему, они совершенно согласовались как с точными наблюдениями этой части берега, сделанными капитаном Биллингсом, так и с составленной по ним вице-адмиралом Сарычевым картой, и тем совершенно убедили нас в достаточности и надежности принятых нами правил измерения.

До этого места морской берег почти совершенно плоский, и только некоторые выдающиеся мысы образуют крутые и скалистые возвышения. Правый берег Колымы, состоящий большей частью из черного шифера, был покрыт наносным лесом. Мы видели в 14-ти верстах от Сухарных балаганов выстроенную в 1739 году лейтенантом Лаптевым на возвышении деревянную башню для указания входа с моря в устье реки.

На следующий день с рассветом продолжали мы путь. Погода была ясная и приятная. При легком юго-западном ветре термометр поутру показывал 27°, в полдень 23°, к вечеру 26°. Мы ехали довольно скоро по гладкому льду вдоль морского берега, который становился все круче и обрывистее. Проехав 42-е версты, остановились мы недалеко от Большого Баранова Камня в поварне: она была гораздо просторнее прежней, но зато не так прочно выстроена. Однако, согревшись чаем и хорошим супом и закутавшись в дорожные платья под толстым меховым одеялом, провели мы ночь очень хорошо, не слишком чувствуя холод.