— Карл Мюрвалль — это я, — подтверждает он. — Конечно, только войдите сначала.

У Карла Мюрвалля такой же мощный нос, как и у его сводных братьев, только острее.

Он невысок, с намечающимся животом. Выглядит так, словно готов вот-вот провалиться сквозь каменный пол лестничной площадки, и в то же время от него исходит какая-то странная первобытная сила.

Карл Мюрвалль вставляет ключ в замочную скважину и открывает дверь.

— Я читал о братьях в газете, — говорит он, — и понял, что рано или поздно вы захотите побеседовать со мной.

— А о самом себе вам не хотелось бы побеседовать? — спрашивает его Зак, но Карл Мюрвалль игнорирует вопрос.

— Подождите, сейчас я вас впущу, — повторяет он вместо ответа. — Теперь входите.

Квартира Карла Мюрвалля. Две комнаты.

Невероятно чистая. Скромно меблирована.

«Похоже на жилище Бенгта Андерссона, — замечает про себя Малин. — Так же функционально: с книжным шкафом, диваном и письменным столом возле окна».

Никаких безделушек, цветов или украшений — ничего, что могло бы нарушить эту простоту, или, может быть, пустоту, кроме вазы с душистыми желто-красными зимними яблоками на письменном столе.

Книги по программированию, математике, Стивен Кинг — книжный шкаф инженера.

— Кофе? — спрашивает Карл Мюрвалль.

Малин замечает, что голос у него более высокий, чем у братьев, и что в целом он оставляет впечатление более мягкого и в то же время более жесткого человека. Закаленного, много повидавшего в жизни. Почти как Янне, когда он хвастает тем, что ему пришлось пережить там, в горах, и его взгляд выражает одновременно презрение и сочувствие: мол, радуйтесь, что вы не знаете, о чем болтаете.

— Для меня слишком поздно, — отвечает Зак. — Но инспектор Форс охотно выпьет чашечку.

— В самом деле.

— Присаживайтесь пока.

Карл Мюрвалль указывает на диван, и они садятся. Слышат, как он возится на кухне. Минут через пять Карл Мюрвалль возвращается, держа поднос с дымящимся кофе.

— Третью чашку я взял на всякий случай, — говорит он и ставит поднос на столик у дивана, а сам усаживается на офисный стул возле письменного стола.

— Хорошая квартира, — замечает Малин.

— Чем я могу вам помочь?

— Вы работаете целый день?

Карл Мюрвалль кивает.

— Вы искали меня раньше?

— Да, — отвечает Малин.

— Я работаю много. Отвечаю за все компьютерное обеспечение фабрики «Коллинз» в Викингстаде. Триста пятьдесят сотрудников, а компьютеризации не видно конца.

— Хорошая работа.

— Да. Я учился на инженера по компьютерам в университете, теперь это приносит дивиденды.

— Вы могли бы позволить себе больше.

— Меня не интересует материальное благополучие. Собственность — это обуза. Мне больше ничего не нужно.

Карл Мюрвалль делает глоток кофе.

— Но ведь вы пришли сюда не за этим?

— Бенгт Андерссон, — отвечает Зак.

— На дереве, — продолжает Карл Мюрвалль, понизив голос. — Ужасно.

— Вы знали его?

— Я вырос в Юнгсбру, поэтому знал, кто он такой. Там знали и его, и эту семью.

— Но не более того?

— Нет.

— А то, что он фигурировал в деле об изнасиловании вашей сестры?

— Да, это было, естественно. — Тон голоса Карла Мюрвалля нисколько не меняется. — Ведь он был ее клиентом, а она заботилась обо всех своих клиентах. Она научила его соблюдать личную гигиену.

— Вы близки со своей сестрой?

— Трудно быть ей близким.

— Но раньше?

Карл Мюрвалль отводит взгляд.

— Вы ее навещаете?

Снова молчание.

— Похоже, у вас с братьями натянутые отношения, — замечает Зак.

— Мои сводные братья? — переспрашивает Карл Мюрвалль. — Мы с ними не общаемся. Вот так.

— Почему же? — интересуется Малин.

— Я получил образование, у меня хорошая работа, я плачу налоги. Все это не во вкусе моих братьев. Полагаю, их это раздражает и они думают, что я ставлю себя выше их.

— И ваша мама тоже? — продолжает Зак.

— Может быть, моя мама в первую очередь.

— В вашем свидетельстве о рождении записано, что ваш отец неизвестен.

— Я первенец Ракели Мюрвалль. Мой отец был моряком и пропал во время кораблекрушения, когда она была беременна. Это все, что я знаю. Потом она встретила их отца, Черного.

— Каким он был?

— Сначала пьяница. Потом пьяница-инвалид. Потом мертвый пьяница.

— Но он заботился о вас?

— Я не понимаю, какое отношение имеет мое детство к этому делу, инспектор Форс, совершенно не понимаю.

Малин видит, как взгляд Карла Мюрвалля из спокойного и деловитого становится сначала печальным, а потом озлобленным.

— Вам, вероятно, больше подошло бы работать психотерапевтом. Все эти люди на равнине живут своей жизнью, я своей. Так сложилось, вот и все. Понимаете?

Зак наклоняется вперед.

— Один обязательный вопрос: что вы делали в ночь со среды на четверг на прошлой неделе?

— Работал. Ночью мне пришлось заниматься серьезным обновлением системы. Охрана «Коллинз» может подтвердить, если это действительно нужно.

— Мы пока не знаем. Хотя нет, в этом нет необходимости.

— Вы работали один?

— Да, над сложными проектами я всегда работаю один. Больше никто не справляется, по правде говоря — только мешают. Но охрана может подтвердить, что я был на месте целую ночь.

— Что вы знаете о том, чем занимаются ваши братья?

— Ничего. А если бы и знал, не стал бы вам рассказывать. Все-таки мы родственники. И если мы не постоим друг за друга, кто еще это сделает?

Они уже надевают куртки и собираются выходить из квартиры, когда Малин обращается к Карлу Мюрваллю:

— Я видела ящик на крыше автомобиля. Ходите на лыжах?

— Я использую его для перевозки грузов. На лыжах я не хожу, спортом не увлекаюсь.

— Спасибо за кофе, — говорит Малин.

— Спасибо, — присоединяется Зак.

— Но вы ведь его не пили, — замечает Карл Мюрвалль.

— За гостеприимство все равно спасибо.

Малин и Зак стоят возле «универсала» Карла Мюрвалля. Багажник укутан покрывалами, поверх которых стоит большой ящик для инструментов.