Каблуки не стучали по паркету, а длинное платье не колыхалось от движения, а сама она напоминала мраморную статую. Призрак! Весьма и весьма сильный — несущий в себе тень былого Таланта.

Раньше я был уверен, что мёртвые не способны применять магию, но сейчас не стал бы спорить на этот счёт. Интуиция подсказывала, что с этим призраком не стоит связываться без нужды. И пытаться отправить его за грань насильно не стоит — не получится, как ни старайся. Слишком сильно от него веяло могуществом и силой.

Женщина подплыла ближе, остановилась в трёх шагах и пристально на меня уставилась.

Грузная, с полными руками, пальцами, унизанными перстнями, властным лицом и прямой осанкой. Весь её вид указывал, что при жизни она привыкла повелевать и не терпела возражений. Ко всему прочему, она была оркой. Если и не чистокровной, то на три четверти точно.

Стоять под её тяжёлым взглядом было неуютно. Я поклонился и нарушил молчание.

— Могу я быть вам полезен? Помочь ли вам уйти за грань?

— Т-с-с-с! — она приложила палец к губам. — Молчи. Слушай.

Лицо призрака исказила гримаса боли и гнева.

— Они хотят убить его. Сначала заперли, ещё ребёнком, а теперь готовы убить. Моего наследника, маленького Ванечку!

В этот момент я узнал её. Совершенно непохожая на свои портреты, передо мной стояла племянница Петра Великого, покойная императрица Анна Иоанновна. Мучительная смерть, перед которой она страшно страдала, наложила на призрак отпечаток — она говорила местами бессвязно, сбивалась и проглатывала буквы. Но продолжала пытаться донести до меня что-то важное.

— Они убьют Ванечку! Безвинную душу! Нельзя, нельзя!

— Ивана? Антоновича?

— Да! Да! — она на мгновение просветлела лицом, а затем нахмурилась. — Ты из тех, кто хочет его убить. Так?

— Я — не хочу.

— Ты из них. — Во взгляде мёртвой императрицы полыхнуло. — Но ты можешь спасти его. Можешь!

— Ваше Величество…

— Поклянись, что спасёшь, и я дам тебе награду.

Она переместилась чуть ближе и заглянула мне в глаза.

— Деньги, что ты взял, под проклятием. На часть из них построй церковь, где каждый день будут поминать раба божьего Александра Даниловича. Через год, как сделаешь, можешь распоряжаться ими.

Первой мыслью было: «откуда она знает»? Деньги ведь только Киж видел и перевозил. Верно я угадал — очень сильный призрак. Александр Данилович, значит? Очень интересно. Уж не Меншиков ли это был, проклявший отнятые у себя капиталы? Впрочем, неважно. Как чувствовал, что с этим золотом не всё в порядке, даже прикасаться к нему не стал.

— Поклянись, — императрица надвинулась на меня, — и я дам ещё один совет, как уберечь себя. Спасёшь Ванечку — и спасёшься сам. Решай, некромант! Жизнь за жизнь, чёрную свою за безвинную чужую. Решайся!

Мёртвые не лгут, я не раз в этом уже убедился. Могут недоговаривать, скрывать, но никогда не обманывают. Если призрак предлагает сделку, то будет соблюдать её.

— Клянусь, что спасу Ивана Антоновича, если это будет в моей власти.

От последних слов она поморщилась, но не стала возражать.

— Принимаю твою клятву. Я верю тебе и помогу. Слушай, некромант.

Мы стояли с ней лицом к лицу. Императрица была ниже ростом, но призрак парил в воздухе на одном со мной уровне.

— Ты собрал много врагов, некромант. Они все здесь, подле трона, страшатся и точат на тебя нож. Почитатели Трисмегиста хотят тебе зла.

Трисмегиста? Точно, Елагин о нём говорил, когда мы бились. Значит, масоны собираются меня убить?

— Если останешься при дворе — тебе несдобровать. Отравят кого ты любишь и направят след на твою ученицу. Попытаешься спасти, но потеряешь всех близких. А после убьют и тебя, когда будешь в горе. Беги от двора! Откажись от чинов и должностей, возьми только то, что можешь унести с собой. Скройся и не напоминай о себе.

— Спасибо, Ваше Величество. Сделаю всё, что в моих силах.

Призрак отшатнулся, собираясь уйти. Но в последний момент заколебался и снова подплыл ко мне. Близко-близко, обдавая могильным холодом.

— Такой молодой, — императрица пристально вглядывалась мне в лицо, будто увидела знакомые черты, — так похож на некроманта, служившего мне.

Впервые за нашу встречу она улыбнулась.

— Да, он служил мне душой и телом. Мы оба мертвы, а я помню. А ещё ты похож на… — Лицо императрицы внезапно потемнело, и она замолчала.

— На кого, Ваше Величество?

Губы у неё задрожали.

— Он умер. Очень давно умер, не став взрослым.

Она протянула руку и коснулась моей щеки ледяными пальцами.

— В память о нём я дам тебе милость. Спасёшь Ванечку — и я сотру память о тебе на дважды по десять лет. Враги забудут про тебя, и никто не станет преследовать, если ты уедешь.

Резко развернувшись, призрак полетел прочь и исчез в соседнем зале. Двери захлопнулись, и я остался один. А через мгновение исчезла ватная тишина, накрывавшая комнату. Сменившись далёкими выстрелами, грохотом пушек и визгом заклятий — опричники бунтовщиков пошли на штурм дворца.

Глава 35

Галера

Я поднялся на третий этаж. Оттуда из окон было отлично видно, как опричники пошли в атаку. Профессионально, со знанием дела продавливая оборону. Гвардейцы на их фоне смотрелись бледно, не сумев дать больше трёх залпов из пушек. Да и те почти без эффекта.

На счастье гвардейцев, я присоединился как раз вовремя и прикрыл их отход. Расстояние было великовато для прицельной стрельбы, но пущенный из middle wand’а Знак отлично работает по площадям. Пока опричники выставляли щиты и укрывались за ними от взрывов, гвардейцы успели отойти во дворец. Я прекратил попусту жечь эфир и включил «сторожки» на площади.

На развернувшемся полотне сражения дворец стал крепостью. Не похожий на неё внешне, он дал бы фору любому редуту или замку. Защитные Знаки на его стенах рисовал настоящий мастер. Уж не знаю, кого приглашали из Европы, но он постарался на славу — стены легко держали даже армейские «молоты».

Фоном батальной картины стали рядовые, лихо стрелявшие из окон первого этажа. Им вторили офицеры: хоть и со слабыми Талантами, но они буквально засыпали нападавших огненными всполохами. Толку от них было немного — опричники, прикрываясь щитами, сжимали кольцо и шаг за шагом приближались к дворцу.

Главными же героями военного пейзажа стали «молоты», которые бросал я. Ослепительно яркие и грозно гудящие во