лет. Широкой, озорной, открытой. Она пробудила в ней сладкую горечь – как жаль, что Роз не могла закупорить и сохранить чувства, которая эта улыбка вызывала в ней. Она манила сильнее всякого наркотика, но стоило ей исчезнуть, как в ее душе поселялось опустошение.

Дамиан почти никак не отреагировал на прикосновение Роз, да и ей все равно не хотелось беспокоить его. Вчера она дала ему на ночь одно из сонных зелий Пьеры – оно всегда помогало ее матери – и он охотно принял его. Судя по опыту, Дамиан проспит значительно дольше, и ничто не сможет его разбудить.

К тому же сейчас он выглядел таким умиротворенным – Роз боялась, что после пробуждения от этого спокойствия не останется и следа.

Сегодня был тот день, когда должен сгореть Меркато.

Неужели прошлая ночь была для нее ошибкой? Насколько неправильной с ее стороны была попытка украсть тихий миг блаженства, зная, что Дамиан может больше никогда не заговорить с ней? Потому что в конце концов он обо всем узнает. Она сделает все возможное, чтобы хоть как-то защитить все то, что создала Пьера, однако правда рано или поздно станет известна Дамиану. Если они хотят быть вместе, это неизбежно.

Позже. Роз расскажет ему позже. Сегодня ей предстоит сыграть решающую роль, и ничто не сможет встать у нее на пути. Даже Дамиан.

Во всяком случае, у них была одна-единственная идеальная ночь после трех лет беспросветной, полной ярости тоски.

Роз тихонько выбралась из постели, быстро оделась, натянула сапоги и на цыпочках спустилась в таверну. В столь ранний час заведение было закрыто, однако она сразу поняла: что-то не так. Воздух наполнял шепот, и складывалось впечатление, будто кто-то… плачет?

Она остановилась на предпоследней ступеньке лестницы и нахмурилась, заметив в углу зала небольшую группу мятежников. Насим. Дев. Арман. Йозеф. Аликс. Ни один из них не потрудился зажечь свечу, а то, как они стояли, сбившись в кучу, пробудило в ней любопытство. Чем они там занимались? Неужели Пьера созвала собрание, не сказав ей?

Роз откашлялась.

– Что тут происходит?

Ей никто не ответил, а потом Насим обернулась – ее лицо заливали слезы. Все тело Роз онемело. Она никогда не видела Насим плачущей.

Ни разу.

Роз шагнула к своим товарищам, мысленно витая где-то далеко. Она не чувствовала рук. Ног. И даже не знала, дышит ли. Дев и Арман обернулись к ней, Роз вгляделась в их бледные лица, широко распахнутые в молчаливой мольбе глаза. У нее никак не выходило сформулировать вопрос. Нужно было, чтобы кто-то заговорил первым.

А потом ее взгляд опустился вниз – на пол.

Мозг далеко не сразу осмыслил то, что предстало ее взору. Перед глазами все поплыло, ей вдруг стало не хватать воздуха. Она схватилась за грудь, когда из горла вырвался тихий всхлип.

Там была Пьера. Женщина лежала на спине, ее худощавое лицо напоминало маску. Рот искажен в гримасе, а в глазах, если они сохранились, наверняка застыл неподдельный ужас.

Роз не нужно было спрашивать. Не нужно было подходить к Пьере, чтобы понять: женщина мертва. Она была не из числа тех девушек, кто рыдает, визжит и трясет тело в попытке добудиться. Кто кидается в объятия своего товарища, оседает в полуобмороке, пока другие люди безуспешно пытаются утешить ее. Она рассыпается молча, неистово, и ее боль не унять простыми слезами.

Отчасти Роз осознавала, что другие смотрят на нее, со страхом ожидая реакции. Но ей было плевать. Плевать на то, что Насим плачет, Дев уже пьян, а Йозеф и Арман потрясены как никогда. Роз была… она была…

Она схватила ближайшую бутылку спиртного и швырнула ее на пол.

Осколки стекла полетели в стороны, от брызг алкоголя у Роз защипало глаза. Кто-то закричал – она не знала кто. Не знала, что именно. Да и ей было все равно. Она со всей силой, на которую только была способна, опрокинула ближайший стул – треск дерева дрожью отдался в костях. То же самое она проделала с остальными стульями за этим столом, кроме последнего: его она подняла и бросила в стену. Оставляемый Роз разрушительный след привел ее к бару, где она хватала стакан за стаканом и в быстрой последовательности разбивала об пол.

Удар. Вечера, проведенные в компании Пьеры за кружкой горячего чая. Удар. Разговоры о матери, пока Пьера гладила ее по спине. Удар. Аромат духов Пьеры всякий раз, когда Роз позволяла ей с таким трудом заработанные объятия. Удар. Нежный голос Пьеры, всегда без тени осуждения. Удар.

Однажды познав истинное горе, ты уже никогда не оправишься.

Каждый оглушительный звон приносил временное облегчение. Небольшое, но его было недостаточно – этого было недостаточно, поэтому ей требовалось… требовалось…

Чьи-то сильные руки перехватили Роз, когда она уже потянулась за следующим стаканом. Она извивалась, брыкалась, сопротивлялась, удары локтями и кулаками сыпались градом без разбора, наполняя ее радостью, совершенно не приносящей удовольствия.

– Отпустите меня! – разразилась ругательствами Роз. Но в этот миг в ее поведении царил полный хаос, поэтому очень скоро она оказалась лежащей на полу: осколки стекла больно впились в спину, а алкоголь пропитал волосы. И все же Роз была рада этой боли, потому что та находилась не внутри, а потому не стремилась заглушить ее и продолжала упиваться – еще, еще и еще.

– Перестань, – прохрипел Дев, лицо его нависло над ней. – Роз, пожалуйста, прекрати.

И вот тогда-то она наконец разрыдалась.

Без истерики. Даже беззвучно. Всего лишь… сокрушенно. Слезы стекали по ее щекам и падали на пол. Она не пыталась их остановить. Просто затуманенным взором измученно глядела на деревянные балки на потолке. Фигура Дева приняла размытые очертания; он ослабил хватку, когда она обмякла. В ожидании, что пол поглотит ее.

Роз не справилась. Она не раскрыла убийства вовремя и потерпела неудачу. Возможно, она упустила что-то важное. Позволила себе отвлечься на Дамиана.

Дамиан.

Это сделал его отец. Баттиста Вентури убил Пьеру. Одного за другим он уничтожал людей, которых любила Роз. И тем не менее Дамиан не хотел этому верить. Ему нужно было найти больше доказательств, прежде чем они что-то предпримут.

– Дай мне встать, – попросила она хриплым голосом, смаргивая последние слезы.

Дев разглядывал ее лицо с некоторой опаской, но увиденное, похоже, убедило его. Слезы беззвучно потекли по его щекам, и, как только стало ясно, что Роз больше не собирается на него нападать, он осел на пол. Разбитый и сломленный.

Он опоздал. Они все опоздали.

Роз поднялась на ноги, морщась от того, что алкоголь щипал порезы на спине, и осторожно повернулась лицом к остальным мятежникам. Ей казалось, будто она смотрит на все происходящее сквозь пелену. Насим выглядела напуганной, а челюсть Армана покраснела – Роз запоздало поняла, что это, должно быть, ее рук дело.

– Черт, – пробормотала она себе под нос. Слово прозвучало безжизненно. – Мне очень жаль, Арман.

Мужчина махнул рукой, давая понять, что все в порядке, хотя на деле это было не так.

Роз с силой прикусила губу. Злость накатывала