– Конечно. А ваши военные корабли?

– Это следует обсудить с адмиралом. Говорить от его лица я не уполномочен.

– Естественно. Полагаю, вы приняли мудрое решение.

– Не мудрое, а единственно возможное, – с безысходностью в голосе вымолвил Соммервилл, и генералу Шерману оставалось лишь кивнуть в ответ.

Наконец-то затяжная война, начавшаяся, когда конфедератских представителей арестовали на британском судне, из Америки перекинувшаяся в Мексику и Ирландию, а оттуда шагнувшая в Англию, завершилась.

– Отец, за дверью дожидается какой-то джентльмен, хочет повидаться с тобой, – сообщила Хелен. – Передал свою карточку.

Взяв карточку, Джон Стюарт Милл поднес ее к свету.

– А-а, мистер Уильям Гладстон! Значит, он получил мое письмо и отреагировал соответственно. Пожалуйста, пригласи его.

Когда Хелен ввела Гладстона, мужчины обменялись теплым рукопожатием, потому что оба ждали этой встречи с нетерпением.

– Явился, как только получил вашу записку. Увы, во время последней парламентской сессии я был за пределами страны и очень сожалею, что пропустил ее. Коллеги отзываются о ней весьма противоречиво, но все сходятся в том, что, простите за выражение, только перья летели.

– Да уж действительно! – хохотнул Милл, проникшийся к политику добрым чувством.

– Мистер Гладстон, – вставила Хелен, – не выпьете ли с нами чаю?

– С удовольствием!

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил Милл. – Я давно ждал этой встречи. Я читал ваши политические статьи с огромным интересом.

– Вы очень любезны.

– Но это чистая правда! Ведь это вы стояли за Железнодорожным биллем 1844 года, открывшим поездки в третьем классе для всех жителей Британии. Только благодаря вашим настояниям поезда теперь останавливаются на каждой станции страны. Я восхищен вашим вниманием к интересам простого народа.

– Люди мне действительно небезразличны, потому что все они граждане, в точности как вы да я.

– Да, несомненно, но такую точку зрения популярной не назовешь. Я также обратил внимание, что хоть вы всегда и отвергали идею парламентских реформ, но высказались в их пользу, когда Эдвард Бэйнс представил свой проект. Вы доказывали, что предоставлять право голоса лишь одной пятидесятой части рабочего класса – вопиющая несправедливость.

– Это действительно так. Вероятно, главным образом поэтому мои воззрения на реформы изменились.

Милл подался вперед.

– Значит, как я могу заключить, вы за всеобщее избирательное право? – голос его дрогнул: уж больно важен был вопрос.

– Действительно, за. Я считаю, что право голоса должен иметь каждый мужчина в стране.

Тут дверь открылась: Хелен внесла поднос с чайным сервизом и невольно услышала последнюю реплику.

– Но, мистер Гладстон, чтобы право было воистину всеобщим, оно ведь должно распространяться не только на мужчин, но и на женщин?

Гладстон тут же встал и с улыбкой галантно поклонился.

– Моя дорогая мисс Милл, ваш отец писал о неоценимой помощи, оказываемой вами при написании его трудов. Ныне же, познакомившись с вами, я вполне этому верю. Да, я согласен, что в один прекрасный день право голоса распространится и на женщин. Но самый длинный путь начинается с простого шага. Мы живем в консервативной стране, и нам придется всерьез побороться, чтобы добиться всеобщего избирательного права для мужчин. Но я обещаю, что, когда подходящее время придет, избирательное право станет поистине всеобщим.

Хелен улыбнулась, ответив на поклон грациозным реверансом.

– Ловлю вас на слове, сэр. А теперь давайте налью вам чаю и покину вас, джентльмены, чтобы вы могли дискутировать дальше.

Отхлебнув чаю, Гладстон кивнул в сторону закрывшейся двери.

– Ваша дочь – настоящее сокровище, мистер Милл. Надеюсь, вас не оскорбит, если я скажу, что у нее мужской ум.

– Я понимаю, о чем вы, сэр, однако Хелен могла бы счесть это оскорблением.

– У меня и в мыслях не было! Я просто хотел сказать, что понимаю, в чем ценность ее вклада в вашу работу.

– Да, и немалая. Это она убедила меня, что на всеобщих выборах голосование должно быть тайным. Это воспрепятствует работодателям и землевладельцам влиять на выбор трудящегося люда.

– Чрезвычайно обоснованное наблюдение. Об этом аспекте голосования я еще не думал, но теперь вижу, что он играет крайне важную роль.

– Но понимаете ли вы, что тайное голосование, в котором участвуют все граждане страны, может стать той самой силой, которая преобразит ее навеки?

– Каким образом?

– Ныне, как вам прекрасно известно, верховная власть в Британии принадлежит не народу, а так называемой «короне в парламенте». Этот парламент держит в своих руках всю британскую власть, откуда следует, что парламент стоит над всеми и ничто не может встать у него на пути – ни воля народа, ни даже закон. Если законодательный акт противоречит воле правительства – что ж, министры просто-напросто изменят его. Даже если этой преградой будет общепринятый закон, формировавшийся веками.

– К несчастью, это истинная правда.

– Но если власть исходит от народа и передается снизу вверх, подобное попросту невозможно. Народ должен избирать своих представителей, выражающих общую волю. Если же те будут преследовать собственные интересы, их лишат власти. Это, да еще в сочетании с контролем и уравновешивающим действием судебного права и Верховного суда, и станет силой, обеспечивающей неукоснительное соблюдение воли народа, а не лордов и монархов, получивших свою власть по наследству. И даже Господь над ними не властен.

– Так вы верите, что это отделение церкви от государства в самом деле осуществимо?

– Верю. Не должно быть никаких предписанных религий, заправляемых монархами. Как в американской конституции, не должно быть вообще никакой государственной религии. На самом деле церковь надлежит радикально отделить от государства.

Гладстон отставил чашку и со вздохом кивнул.

– Для жителей этого острова такая пилюля может оказаться очень горькой.

– Порой для блага больного приходится прибегать к сильным лекарствам. Но при вашем благоволении, мистер Гладстон, и благоволении прочих членов нашего конституционного конгресса в этой стране воцарится власть народа.

– Благородное стремление – и, будем надеяться, осуществимое. Я на вашей стороне, мистер Милл. Можете рассчитывать на мою поддержку на каждом шагу этого долгого пути.

***

Дозорные на борту недавно спущенного на воду броненосца ВМФ США «Верный», названного в честь неустрашимого корабля, потопленного во время битвы за Ирландию, с интересом смотрели на великолепную паровую яхту, поднявшуюся по проливу Солент и медленно прошедшую мимо. В их обязанности входила охрана Портсмута и здешней огромной военно-морской базы, но они не видели ни малейшей угрозы в этом элегантном судне под королевским флагом Бельгии. Озаренная закатным солнцем яхта прошла через Саутгемптон-Уотер в Коувс-Роудз.