Будущее авиации заключается не в том, чтобы кормить публику сенсациями, а в том, чтобы перевозить людей и грузы с места на место с пользой для промышленности. На этом мы закончим обзор наших воздушных линий.

Аэроплан скоро станет необходимым элементом нашей жизни. К каким последствиям это приведет, нельзя предугадать, ибо ведь и значение автомобиля мы еще не вполне оценили.

Что такое земледелие – производство пищевых продуктов, способ жизни или просто-напросто предмет для праздных разговоров? Что такое фермер? Фермеры кажутся нам все одинаковыми, хотя это, конечно, неверно. Есть фермеры, сеющие пшеницу, есть хлопковые плантаторы, есть скотоводы и овцеводы и свиноводы, есть садоводы, есть фермеры, занимающиеся молочным производством, и, наконец, есть такие фермеры, которые занимаются всем понемножку.

Отличительной чертой всех их является то, что они лишь в небольшой степени усвоили себе действительное понимание промышленности.

Старые фермы и старые плантации почти не нуждались в продуктах со стороны. В эпоху малоразвитой индустрии вопрос о том, как получить достаточное количество пищи и иметь место для ночлега, доминировал над всеми прочими. Фермер не ждал дохода. Он редко даже видел деньги. Те вещи, в которых он нуждался и которые не производились на его собственной ферме, он получал в обмен на свои продукты. Традиции фермы не есть денежные традиции. Они сводятся просто к поддержанию жизни.

Но теперь веретено и ткацкий станок исчезли с фермы. Фермеры покупают свою одежду. Ферма не изолирована от остального мира – об этом позаботились автомобиль, телефон и радио. Из своего маленького, индивидуального, самодовлеющего мира фермер переселился в широкий мир промышленности, где предметами первой необходимости считаются такие вещи, которые ранее представлялись фермеру предметами крайней роскоши. За свою работу фермер желает получить столько же денег, сколько получает занятый в промышленности человек. Фермер уверяет, что работа его тяжелее промышленной работы, и, по всей вероятности, он прав. Но дело в том, что в нашем мире платят не за пот, а за результаты. Эти результаты промышленность смогла получить путем применения правильных методов управления и путем использования механической силы.

В 30-е годы, увлекшись сельским хозяйством, Форд стал одним из крупнейших землевладельцев в США. Он интересовался мелиорацией, селекцией растений, агрохимией. Много времени, сил и средств потратил на разработку заменителей традиционных материалов: пластмассы из бобов, молока из сои, этилового спирта (из зерна и картофеля) вместо бензина, формовке кирпичей из земли. Именно Форду принадлежит идея использования биогаза. Миллионы, потраченные на разработку таких технологий, не окупились. Практически ни одна из подобных идей не была доведена до логического конца.

Мы имеем под запашкой в Дирборне несколько тысяч акров земли; мы имеем молочное стадо в 300 коров, а около наших Кентуккских шахт на гористой почве, считавшейся ни для чего не пригодной, мы выращиваем овощи и фрукты. Бо́льшая часть моей собственной жизни прошла на ферме. Продажа автомобилей и тракторов связала нас с фермами почти любого округа. Благодаря этому нужды и потребности земледелия не являются для нас чуждыми.

Земледельческую проблему никто как следует не изучил, – известно только, что она заключается в открытии такого способа земледелия, который давал бы возможность фермеру прилично жить. Некоторые утверждают, что проблема эта разрешается повышением сельскохозяйственных цен и понижением всех остальных цен. Для публики всегда выгодно понижать, но отнюдь не повышать цены, в особенности цены на продукты питания. Земледельческая проблема очень запутана, да иначе и быть не может. Но если мы говорим о том или другом ремесле как о проблеме, то это значит, что оно, в сущности, перестало быть проблемой, что оно устарело и умерло. Вскрытие может выяснить, отчего умер человек, но оно не возвратит его к жизни. Старое земледелие умерло. Мы должны признать этот факт и исходить из него при поисках более совершенных форм.

Скрывать от фермера реальные факты и давать ему возбуждающие средства – не значит оказывать ему дружескую услугу. Суть в том, что в то время как мир двигался вперед, фермер стоял на месте. В мире крупной промышленности ферма осталась в роли мелкого предприятия. Кроме того, ферма основана на сезонной работе, между тем как промышленная работа основана на непрерывной работе. Если время человека сто́ит больше, чем время наседки, то ферма не является для него тем местом, где он должен проводить целый год. На ферме для него слишком мало работы. Каждый год он тратит полмесяца или месяц на то, чтобы подготовить почву к произрастанию, и на то, чтобы убрать урожай. В остальную часть года он занят бесполезным, по существу, делом, которое требует от него усилий, но не дает ему заработка.

Возьмем образцовую ферму, с правильным севооборотом и с известным запасом живого инвентаря. Молочная ферма, свиноводческая ферма, зерновая ферма, хлопковые плантации, фруктовые сады и другие виды сельского хозяйства построены на совершенно различном базисе. На обычной средней ферме имеется известное число полей, где те или другие культуры сменяют друг друга в определенном порядке. На такой ферме имеется также небольшое стадо рогатого скота, несколько свиней и кур и, может быть, овец. Между тем фермер, понимающий современное положение, будет держать только несколько лошадей или совсем обойдется без них, и все свои деньги вложит в автомобили, тракторы и жатки.

При хороших машинах запашка, посев и жатва отнимут не более 10–15 дней в году. Работа на полях (за исключением садовых культур) вряд ли займет больше месяца. Остальное время года фермер проводит в уходе за живым инвентарем и продает мясо и молоко. Имеющегося у него количества скота недостаточно для постановки первоклассного зернового хозяйства, доение и кормление он вынужден производить руками, т. е. наиболее трудным и наиболее неэкономичным способом. Часть своего урожая он продает непосредственно, а часть – в виде откармливаемых им животных. Бо́льшую часть работы приходится делать руками, в особенности при уходе за скотом, ибо ни объем его производства, ни остальное его оборудование не приспособлены для широкого использования машин. Он не может достичь экономии, даваемой массовым производством, и потому ему приходится работать без устали целый день. А я прекрасно знаю, что это за работа, – я ведь работал на ферме.

На зерновых фермах после месяца или полумесяца труда работа замирает на целый год. В это время фермер только наблюдает, как природа работает за него. Все жалуются, что такая работа, даже при образцовом севообороте, очень мало или почти ничего не дает фермеру. Спрашивается – временное ли это состояние, вызванное мировой войной или какими-либо другими исключительными обстоятельствами, или же мы достигли такого пункта, когда сельское хозяйство должно быть целиком реорганизовано.

Индустрию то и дело приходится реорганизовывать; если занимающийся ею человек не поспевает за требованиями времени, то он просто выходит из оборота и исчезает бесследно. Война, последовавший за ней бум, расстройство мирового хозяйства, земельная и всякая иная спекуляция, сопутствовавшая инфляции цен, ускорили кризис земледелия, но кризис этот все равно должен был наступить, и, может быть, лучше, что он наступил раньше, а не позже. Война не столько изменила положение фермы, сколько стремления самого фермера: после войны он захотел зарабатывать больше, чем необходимо для поддержания жизни. Отсюда и возникла земледельческая проблема.