Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, этот опыт принес бы мне больше радости, будь на месте мужчины кто угодно, но не Артур Уотсон. Артур был опытным и горячим любовником, но и в постели страшно раздражал меня по тем же причинам, что и в жизни. Он смотрел только на себя и думал только о себе, и это было невыносимо. До одури самовлюбленный, Артур как будто специально красовался, чтобы мы вместе с ним могли вдоволь насладиться его привлекательностью и мускулатурой. Я видела, что он ни на минуту не перестает позировать для нас и восхищаться собственным телом. Можешь представить такую глупость, Анджела? Можешь представить мужчину, который в постели с такими созданиями, как Селия Рэй и я во цвете двадцати лет, любуется только самим собой? Что за тупица!
Что до Селии, я не знала, как с ней обращаться. Все в ней было для меня чрезмерным – ее вулканическая пылкость, лабиринты ее потайных желаний. Она змеилась, разветвлялась, как молния. Я видела ее словно впервые. Почти целый год мы спали в одной постели, прижавшись друг к другу, но это была другая постель и другая Селия. Новая Селия оказалась чужой незнакомой страной, чужим языком, на котором я не понимала ни слова. Я не узнавала свою подругу в этой загадочной незнакомке с плотно закрытыми глазами и беспрерывно извивающимся телом, которым, казалось, овладел неистовый демон, в равных частях состоявший из страсти и ярости.
Я никогда не чувствовала себя такой потерянной, такой одинокой, как в эпицентре этой бури, в ее самых неистовых водоворотах.
Должна сказать, Анджела, что я почти пошла на попятную у самой двери гостиничного номера. Почти. Но потом вспомнила обещание, данное себе самой много месяцев тому назад, – что впредь никогда не оставлю подругу одну в опасной ситуации, никогда не струшу.
Раз Селия решила совершить безумство, я тоже приму в нем участие.
И хотя обещание наполовину забылось и уже утратило смысл – ведь столько всего изменилось за последние месяцы, и с какой стати мне придавать старой клятве такое значение, с какой стати поддерживать подругу во всех ее эскападах? – я все же сдержала слово. Осталась с Селией. Как ни парадоксально, для меня это было делом чести.
Впрочем, мной двигали и другие мотивы.
Я все еще чувствовала резкое движение плеча Энтони, когда тот стряхнул мою руку и заявил, что он не моя собственность. Помнила его презрительное: «Сестренка».
Видела лицо Селии, когда та рассуждала о супружеских отношениях Артура и Эдны – «Они же из Старого Света» – и смотрела на меня как на самое наивное и бестолковое существо на всем белом свете.
Я слышала голос Эдны, когда та назвала меня малым ребенком.
Кому хочется быть малым ребенком?
Вот почему я осталась. Вот почему каталась по постели от одного края к другому – потому что в Европе так принято, потому что я не хотела быть ребенком, – сплетаясь с божественными телами Артура и Селии, пытаясь доказать нечто важное самой себе.
Но в то же время самым краешком сознания, не затуманенным алкоголем, обидой, похотью и глупостью, я совершенно ясно понимала, что это решение принесет мне только горе.
И до чего же я была права.
Глава девятнадцатая
Последствия не заставили себя ждать.
Завершив свои забавы, мы с Артуром и Селией мгновенно заснули, а может, просто отключились. Через некоторое время – не знаю, сколько прошло, – я очнулась, встала и оделась. Оставив их вдвоем в гостинице, я пробежала одиннадцать кварталов до дома без пальто, дрожа от холода, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то согреться на беспощадном мартовском ветру.
Было уже далеко за полночь, когда я распахнула дверь третьего этажа и влетела в гостиную.
И тут же поняла, что творится неладное.
Во-первых, горели все лампы.
Во-вторых, в гостиной были люди. И все они смотрели на меня.
Оливия, Пег и Билли сидели в плотном облаке сигаретного и трубочного дыма. С ними был незнакомый мужчина.
– Вот она! – подскочила Оливия. – Мы тебя заждались.
– Не важно, – бросила Пег. – Уже слишком поздно.
Я ничего не поняла, но не стала задумываться над ее репликой. По голосу Пег я сообразила, что тетя очень пьяна, и не ждала от нее глубоких мыслей. Меня гораздо больше тревожило, что Оливия не спит и зачем-то ждет меня. И кто этот незнакомец?
– Здравствуйте, – произнесла я. А что еще тут скажешь? Но ведь вежливость никогда не помешает.
– Вивиан, кое-что случилось, – сообщила Оливия.
Она была очень спокойна, и я сразу поняла: произошло нечто ужасное. Оливия истерила только по пустякам, а раз она спокойна и собранна, значит, дело действительно плохо.
Первое, что мне пришло в голову, – кто-то умер.
Мои родители? Брат? Энтони?
Я стояла на пороге с трясущимися коленками, от меня несло сексом, и я ждала, что сейчас весь мой мир перевернется. Так и вышло, вот только совсем не в том смысле, в каком я ожидала.
– Это Стэн Вайнберг, – представила незнакомца Оливия. – Старый друг Пег.
Вспомнив о манерах, я вежливо пошла в его сторону, протягивая ладонь для рукопожатия. Но мистер Вайнберг внезапно покраснел и отвернулся. Его очевидное смущение вынудило меня запнуться на полпути.
– Стэн – редактор вечернего выпуска «Миррор», – продолжала Оливия с тем же тревожным спокойствием. – Несколько часов назад он принес нам плохую весть. В завтрашней колонке Уолтера Уинчелла будет опубликовано разоблачение. – Она уставилась на меня, как будто ее слова что-то объясняли.
– Разоблачение? О чем?
– О том, что произошло сегодня вечером между тобой, Артуром и Селией.
– Но… – Я запнулась, плохо соображая. – А что произошло?
Клянусь, Анджела, я не пыталась отнекиваться. В тот момент я действительно не понимала, о чем идет речь. Я как будто очутилась в незнакомой пьесе – чуждая сюжету, чуждая самой себе. Что это за Артур, Вивиан и Селия, о которых все говорят? И при чем тут я?
– Вивиан, у них есть фотографии.
Это привело меня в чувство.