Верн: построил вигвам в своем саду.

Гоблин: смотрел видеофильмы.

Бешеный Пес: помог соседям затушить лесной пожар. Говорит, там было столько змей — в жизни не видел.

Малёк: несмотря на обнаруженные в родословной варварские гены, так и не по­целовал Русалку.

Правда, Безумной Восьмерке я соврал, что поцеловал ее. Рзмбо заметил, что это вовсе не доказывает мою гетеросек-суальность.

Гоблин вызвал в нашу спальню Глиста и сказал, что его мать — сексуальная маньячка. Затем в смачных подробно­стях описал извращенные фантазии миссис Глисты с уча­стием других женщин и мелких зверьков. Первокурсник стал защищаться и сказал, что Гоблин не мог иметь что-то с его матерью, потому что они были вместе все выходные. Тогда Гоблин обвинил его в инцесте и приказал трахнуть подушку, притворившись, что это его мать. У Глиста по­лучилось не слишком убедительно, поэтому Гоблин прыс­нул дезодорантом ему в глаза и отправил обратно в по­стель.

Вторник, 3 сентября

СОБРАНИЕ КОРПУСА

Эмбертона восстановили на посту старосты. Андерсон по­пытался запустить волну аплодисментов, но никто его не поддержал. Не сомневаюсь, еще миллиончик-два сахарных денег переведены на счет школы.

Верн попытался вручить Щуке письменное предупре­ждение — тот писал в душевой. Щука заявил, что обвине­ние ложное, вылил Верну на голову ведро воды и погнался за ним с бритвой. Зрелище было то еще: голый Щука несет­ся по комнатам за испуганным Верном, чьи коричневые шлепки издают громкое хлюпанье. Щука нагнал его у под­ножия лестницы и затащил на кухню ментовки, где попы­тался поджарить его лицо в тостере. Наконец вмешался Во­нючий Рот и сам вынес Щуке предупреждение. Щука по­слал его в задницу, с недовольным видом вернулся в душ и продолжил мыться.

Четверг, 5 сентября

Лучше уж лежать в кровати с жужжащим над ухом кома­ром, чем высчитывать длину сторон случайного треуголь­ника, когда миссис Бишоп кружит над тобой, как ястреб. Ведь вся суть треугольника в том, что он представляет со­бой необъяснимую загадку, и будет лучше, если она тако­вой и останется. (Пример: любовный и Бермудский треу­гольники.)

22.00. Рэмбо сказал, что приготовил бренди и сигареты для завтрашней вылазки Безумной Восьмерки в Бешеный Дом. Мол, начало весны просто необходимо отпраздновать вечеринкой в нашем убежище. Никто ничего не ответил (то есть никому не хватило храбрости ответить «нет»).

Пятница, 6 сентября

22.30.Поскольку старшекурсники готовились к экзаме­нам, корпус напоминал город-призрак. Верн дважды сбе­гал в туалет и оба раза доложил, что все чисто и в туалете идеальный порядок. Рэмбо подал сигнал, мы надели сви­тера, спортивные брюки и ботинки. Меня пробрала дрожь волнения, как всегда перед очередным приключением Безумной Восьмерки. Верн чмокнул Роджера и пожал лапу безногому Картошке, прежде чем вслед за мной вый­ти из нашего уголка, нацелив при этом фонарик мне в зад. Спотыкаясь о Джейара Юинга, спящего в своей кро­вати, мы вылезли в окно и вскарабкались на крышу риз­ницы.

Жиртрест еле пролез в окно часовни и вздохнул с огром­ным облегчением, рухнув на пол галереи. Тут раздалось громкое шипение — ш-ш-ш! Жиртрест поднялся на ноги и вытянул руки, призывая к молчанию. У алтаря стоял кто-то — или что-то. В часовне горела всего одна свеча, и было невозможно определить, кто это был, но форма явно напо­минала человека. Рэмбо велел нам лечь под скамьи, и мы стали ждать, пока что-нибудь случится. Но ничего не случи­лось.

Жиртрест толкнул меня под ребра и прошептал, обдав горячим дыханием:

— Богом клянусь, Малёк, это МакАртур! — Я аж дышать перестал. Жиртрест снова наклонился и сказал: — Рэмбо, Бешеный Пес, ребята, поверьте — это какая-то сверхъесте­ственная фигня. Это знак!

Последовала напряженная пауза, а потом Гоблин шеп­нул:

— Хороший или плохой?

Жир всмотрелся сквозь мрак в фигуру, стоявшую на ко­ленях. Затем снова взглянул на Гоблина и ответил:

— Не знаю.

Снова повисла тишина. Вдруг Гоблин встал и сказал, что ему кажется, это плохой знак, и он идет спать. Рэмбо от­кашлялся, собравшись что-то ответить, но тут церковь по­грузилась в полный мрак. Я даже не видел ладонь, подне­сенную к лицу. Слышал лишь тяжелое пыхтение слева и ды­хание, как у Дарта Вейдера, справа, поэтому знал, что слева у меня Жиртрест, а справа — Верн.

И тут тишину прорезал безумный голос Верна:

— Хорошо, что я фонарик взял, да, ребята? — Вслед за этим он издал странный гортанный звук, будто подавился большим стеклянным шариком. Раздался громкий стук, и снова наступила тишина. Потом Верн снова заговорил: — Извините, ребята. Я фонарик уронил.

Бешеный Пес отыскал фонарик и отдал его Рэмбо.

— За мной, охотники за привидениями, — прошептал Рэмбо и цепочкой провел нас по проходу.

Дверь галереи со скрипом открылась, и мы очутились на лестнице, ведущей на колокольню, если пойти вверх, и в ча­совню — если вниз. К счастью, сквозь окна на лестнице лил­ся лунный свет, поэтому мы хотя бы видели, куда ставим ноги. Добравшись до нижней ступени винтовой лестницы, мы встали у двери и стали ждать. Рэмбо призвал к молчанию и медленно отворил массивные дубовые двери. В часовне было темно и зловеще. Тусклый лунный свет не проникал сквозь витражи, и все вокруг было угольно-черным.

Рэмбо посветил на алтарь фонариком. Там никого не было. Таинственная фигура исчезла. Повернувшись к Го­блину, Жиртрест проговорил:

— Вот видишь. Говорю же тебе, тупица, это был МакАр-тур!

Рэмбо треснул Жиртреста фонариком по плечу и велел заткнуться:

— Потом расскажешь о своих привидениях, жирный приду­рок! — прошипел он. — А сейчас хватит дурить, сосредоточься. Тут кое у кого последнее предупреждение, между прочим.

Жиртрест замолк, и мы вслед за Рэмбо прошли по проходу к алтарю, миновали его и вышли через деревянные двери, спу­стились по узкой лестнице и оказались в склепе. Рэмбо выклю­чил фонарик, отдал его Верну и приказал больше не включать.

Луна светила ярче, чем мы ожидали.

— Слишком светло, — прошептал Рэмбо. — Бежать при­дется быстро. Двигай задом, Жиртрест!

И тут Рэмбо побежал, точнее, полетел! Я пытался не от­ставать и слышал, как бедолага Верн пыхтит и отфыркивает­ся где-то позади. Рэмбо не останавливался, пока мы не пе­репрыгнули грязный ручей и забор с колючей проволокой и не очутились в густых кустах по ту сторону забора. Пример­но пять минут мы ждали, пока Верн Вейдер и Жиртрест перелезут через забор, повиснув на нем животами, и рухнут в траву у наших ног. Затем Рэмбо побежал дальше на встре­чу с привидением.

Убедившись, что все чисто, Бешеный Пес повел нас к темному лесу по высокой траве. От росы лужайка промок­ла, и с каждым шагом мои ботинки противно хлюпали. Мы шли очень медленно, потому что путь лежал в горку и Жир­трест был на грани сердечного приступа.