Ричард был очень умен. И все тщательно продумывал.

Такие мысли помогали Кейт в ее занятии. При этом она чувствовала, как постепенно к скорби примешивалось негодование. Ее злило то, как отец обошелся с ее матерью. И то, как он обошелся с ней, с его дочерью. Перебирая и складывая вещи, Кейт раздумывала над тем, как можно воспользоваться сведениями, полученными от подруг Мелиссы. Она отметила, что в какой-то мере ей самой стало легче. Получалось, что Ричард вернулся к больной жене не только из чувства долга, не против своей воли выбрал семью. Между ним и Мелиссой что-то произошло. И это все изменило, их отношения не выдержали.

Вот и хорошо. Кейт думала об этом со злорадством.

Но связано ли это с убийствами, произошедшими много лет спустя?

«Надо было рассказать обо всем Калебу», – подумала она с чувством неловкости.

Новость о ее поездке в Уитби его точно не обрадовала бы. Да и Кейт не горела желанием выслушивать его упреки.

Но уже поздно вечером ей все-таки попалось в руки нечто такое, что могло хотя бы подсказать направление для следующего шага – куда бы он ни привел в итоге. Кейт перерыла буквально все, что могло содержать в себе хоть малейшую тайну, а когда рылась в кухонном комоде в поисках штопора – она решила позволить себе бутылку вина из отцовских запасов, – то наткнулась на почтовую открытку, неизвестно по какой причине там оставленную. Это была рождественская открытка: венок из омелы на двери, украшенный красными ягодами, с темного неба падают снежные хлопья… И эту крайне безвкусную сцену пересекала надпись витиеватыми золотистыми буквами: Счастливого Рождества.

Открытка была адресована отцу и отправлена, судя по штемпелю, в 2004 году. С Рождеством, тебя и твою половину, – было написано синими чернилами, – счастья и успехов в 2005 году. И подпись: Норман.

Норман Доурик. Бывший сержант и на протяжении долгих лет ближайший сотрудник отца. Сам Ричард часто называл их непревзойденной командой. Кроме того, они были лучшими друзьями.

Кейт и думать забыла о вине. С открыткой в руках она села на террасе и задумалась. Вечер выдался очень теплым, и камни еще хранили дневной жар. В эти дни незадолго до солнцестояния темнело довольно поздно. Приятно было посидеть вот так, полюбоваться цветами в саду…

В те годы не было человека, с кем Ричард проводил бы столько же времени, как с Норманом. Просто потому, что они работали бок о бок, и служба требовала полной отдачи. Мама иногда шутила по этому поводу: «Хотела бы я быть Норманом! Тогда уж мы с тобой точно могли бы перекинуться хоть парой слов, пока тебя не вызвали по очередному делу».

Летом 2004-го все изменилось. Норман принимал участие в захвате наркодилера. Ричард в это время был в отпуске – они с Брендой отправились в короткое турне, чтобы в этот раз действительно побыть вместе. Дело дошло до перестрелки. Норман получил ранение, два дня находился на волоске от смерти и перенес несколько операций. И все равно врачи ничего не смогли сделать. У него отнялись ноги, и он был обречен всю жизнь провести в инвалидном кресле.

И все же у Нормана была возможность остаться в полиции, но исключительно за конторской работой – а это совсем не то, к чему он привык. Кейт припоминала, что отец уговаривал его, как одержимый. Он то и дело рассказывал о своих разговорах с другом, и отчаянию его не было предела.

– Норман сдался. Хочет жить на свою мизерную пенсию и с утра до вечера таращиться на стены. Он с ума сошел. Он совершает большую ошибку.

Ричард так и не сумел переубедить Нормана. Сержанту Доурику перешибло не только хребет, но и душу. В неполные сорок лет он сам поставил на себе крест: на своем будущем, на профессии, на жизни. А постепенно поставил крест и на друзьях. Эта открытка Ричарду, вероятно, была последним жестом вежливости в отношении бывшего напарника. Уже к концу года Норман озлобился и ни с кем больше не хотел иметь дела. Один за другим он обрывал контакты, игнорировал электронные письма, не отвечал на звонки, а когда Ричард приходил к нему, не открывал дверь. В конце концов тот сдался. И с уважением отнесся к желанию бывшего друга оборвать всякую связь с прошлой жизнью.

Но для Кейт бывший напарник отца представлял большой интерес. В те годы, когда в жизни Ричарда появилась Мелисса Купер, они с Норманом работали бок о бок. Кейт задавалась вопросом, удавалось ли Ричарду скрывать интрижку в том числе и от напарника. Для конспиративной схемы, выстроенной отцом, требовался сообщник – тот, кто подменял бы на службе в его отсутствие, прикрывал бы перед начальством, подтверждал бы алиби. И даже если Ричард соблюдал все предосторожности – Норман должен был что-то заметить. И намного больше, чем все остальные. Но возможно, Норман был именно тем, кому доверился Ричард…

Калеб говорил, что Норман не рассказал бы ничего нового, так как все дела, над которыми они работали, занесены в архив. Это верно. Однако это касалось рабочей сферы, но не личной жизни.

Возможно, Норман знал, почему отношения между Ричардом и Мелиссой потерпели крах.

Просидев целый час в раздумьях, Кейт принялась искать телефонный номер Нормана Доурика. У отца остались несколько записных книжек. По счастью, Кейт не выбросила их, а оставила себе. По словам Калеба, Норман уехал из Скарборо, но его жена, вероятно, еще жила по старому адресу и могла помочь с дальнейшим шагом. Кейт отыскала номер, но когда позвонила по нему, трубку никто не взял. Она помнила адрес и решила на следующий день съездить туда.

И вот уже в восемь часов утра Кейт стояла перед невзрачным домом, расположенным в не самой привлекательной части города. Здесь обитали люди с небольшим достатком, у которых не было денег на хорошие дома. Краска на дверях и оконных рамах давно облупилась. Палисадники заросли травой вперемешку с одуванчиками. На задних дворах была натянуты бельевые веревки. Сетчатые изгороди давали сомнительную защиту от взглядов. Впрочем, в такой тесноте, если кто-то и решал поесть на веранде или выпить пива, люди практически сидели у соседей на коленях. Отец рассказывал Кейт, что Норман мечтал о собственном доме, но не мог позволить себе ничего лучше этого уголка – может, после повышения на пару рангов…

Но до этого так и не дошло.

Ровно в восемь Кейт позвонила. Оставалось надеяться, что в это время обитатели дома уже не спали.

Дверь отворилась буквально в тот же миг. На пороге появилась женщина. Кейт узнала ее, хотя прошло уже столько лет.

– Миссис Доурик? – спросила она и улыбнулась.

Женщина тоже неуверенно пригляделась.

– Кейт? Кейт Линвилл?

– Понимаю, время ни в какие ворота, – сказала Кейт. – Но мне необходимо как можно скорее разыскать вашего мужа.

* * *

– Да, он уже давно здесь не живет. А последние четыре года мы вообще не контактировали, – рассказывала Сюзанна.

Она пригласила Кейт на кухню, где собиралась наскоро выпить кофе. Пятнадцать минут, предупредила она, не больше, потом ей нужно уходить. Сюзанна работала в аптечной лавке и должна была явиться туда за час до открытия.