— И, пожалуйста, — в раздражении прервал его Смитбек, — не называйте меня Эдвардом. Меня зовут Смитбек. Уильям Смитбек, младший.

— Будьте добры, позвольте мне договорить. — Еще одна пауза, еще одна доброжелательная улыбка. — Боюсь, я не могу исполнить вашу просьбу.

— Это не просьба, а требование. Я заявляю, что покидаю вашу лечебницу. Вы не можете держать меня против моей воли.

Тизандер деликатно откашлялся.

— Вас вверили нашим заботам. И ваша семья подписала контракт. Вас направили сюда для обследования и лечения. Мы хотим вам помочь, а для этого требуется время.

Смитбек не верил своим ушам.

— Простите, доктор Тизандер, но не считаете ли вы, что пора нам покончить с этой крышей?

— Какую крышу вы имеете в виду, Эдвард?

— Я не Эдвард! О Господи, я знаю, что вам все сказали, так что нечего притворяться. Мне нужно вернуться на работу, к жене, к моей жизни. Повторяю: не боюсь я никакого киллера. Я ухожу отсюда. И немедленно.

Доктор Тизандер по-прежнему улыбался — спокойной и благожелательной улыбкой.

— Вы находитесь у нас, Эдвард, потому что вы больны. И все эти разговоры о работе в «Нью-Йорк таймс», и о «крыше», и о том, что вас преследует убийца… мы вам поможем от этого избавиться.

— Что? — вспылил Смитбек.

— Как я сказал, мы многое о вас знаем. Мы располагаем вашим досье толщиною в два фута. Мы хотим вам помочь, а для этого вам требуется узнать правду, забыть о фантазиях, выйти из мира грез, в котором вы пребываете. Вы никогда не работали в «Таймс», и вообще нигде не работали. Вы не женаты. И киллер за вами не охотится.

Смитбек медленно опустился в кресло, схватившись в качестве опоры за подлокотники. По телу побежали мурашки. Ему припомнились слова Пендергаста по дороге из Нью-Йорка. Теперь они приобрели для него зловещее значение. Директор полностью информирован, у него есть все необходимые документы. Смитбек понял, что директор не подозревает об обмане. «Необходимые документы», возможно, составлены были по всем правилам. План Пендергаста защитить его открылся Смитбеку во всей полноте. Как бы ему того ни хотелось, уйти отсюда он не мог. Все, что он сейчас говорил, — протесты, отрицание, упоминание о киллере, — лишь подтвердило то, что директор узнал из досье. Он верил, что у пациента бред. Смитбек перевел дух и попытался говорить как можно более разумно и убедительно.

— Доктор Тизандер, позвольте мне объяснить. Человек, который сюда меня привез, — агент ФБР Пендергаст. Он представил вам фальшивые документы, желая защитить меня от киллера. Все эти бумаги поддельные. Это обман. Если не верите, позвоните в «Нью-Йорк таймс». Попросите прислать по факсу мою фотографию и описание. Вы убедитесь, что я — Уильям Смитбек, а Эдварда Джонса не существует.

Он замолчал, сообразив, каким сумасшествием все это кажется со стороны. Доктор Тизандер по-прежнему внимательно его слушал, улыбался, но теперь Смитбек распознал нюансы его поведения. Врач относился к нему с жалостью, смешанной, возможно, с облегчением, — чувствами, свойственными нормальным людям, когда они видят перед собой сумасшедшего. То же выражение лица было, должно быть, и у него, когда накануне в столовой он слушал Фрокмортона, говорившего, что ему назначена встреча с Богом.

— Послушайте, — начал он снова. — Вы, конечно же, слышали обо мне, читали мои книги. Я написал три бестселлера: «Реликт», «Гробница» и «Грозовой фронт». Если они есть в вашей библиотеке, можете убедиться. Моя фотография имеется на всех трех книгах.

— Вы к тому же и автор бестселлеров? — Доктор Тизандер позволил себе улыбнуться чуть шире. — Мы не держим в библиотеке бестселлеры. Они предназначены для нетребовательных читателей, а что еще хуже — такие книги слишком возбуждают наших гостей.

Смитбек вздохнул и попытался доказать собственное здравомыслие.

— Доктор Тизандер, я понимаю, что могу показаться вам сумасшедшим. Прошу вас только разрешить мне сделать один звонок по вашему телефону — всего один — и я докажу вам обратное. Я поговорю со своей женой или с редактором «Таймс». Любой из них тут же подтвердит, что я — Билл Смитбек. Всего один звонок — вот и все, чего я прошу.

— Благодарю вас, Эдвард, — Тизандер поднялся из кресла. — Вижу, вам есть о чем поговорить с вашим терапевтом. Мне же надо работать.

— Черт побери, дайте же мне позвонить! — взорвался Смитбек и бросился к телефону.

Тизандер с удивительным проворством отскочил назад, а Смитбек почувствовал, что санитары схватили его за руки.

Он начал вырываться.

— Я не сумасшедший. Вы, кретин, неужели не видите, что я здоров, как и вы? Дайте мне позвонить!

— Вы почувствуете себя лучше, Эдвард, как только окажетесь в своей комнате, — сказал директор, усаживаясь в кресло. К нему вернулось спокойствие. — Скоро мы с вами побеседуем еще раз. Пожалуйста, не отчаивайтесь, к новому месту трудно привыкнуть. Я хочу, чтобы вы знали: мы здесь для того, чтобы вам помочь.

— Нет! — закричал Смитбек. — Это смешно! Это какой-то фарс! Вы не должны так поступать со мной!

Упиравшегося Смитбека осторожно, но твердо вывели из кабинета.

Глава 29

Пока Марго разогревала в кухне обед, Нора оглядела неожиданно большую и элегантную квартиру. У стены стояло пианино с разложенными на пюпитре нотами популярного бродвейского мюзикла. Рядом на стене висело несколько гравюр работы девятнадцатого века с изображением странных животных. У противоположной стены стоял стеллаж, половина полок которого была забита книгами, а вторая половина занята разнообразными интересными предметами: тут были римские монеты; египетский флакон для духов; маленькая коллекция птичьих яиц; наконечники стрел; индийский горшок; обломок сучковатого топляка; окаменелый краб; морские раковины; два птичьих черепа; несколько минералов и золотой самородок — кунсткамера в миниатюре. На дальней стене Нора увидела яркий навахский ковер.

Квартира кое-что рассказала ей о Марго. Нора подумала, что она более интересный человек, чем могла показаться на первый взгляд. И денег у нее гораздо больше, чем ожидала Нора. Квартира не дешевая.

Из кухни послышался голос Марго.

— Извините, что оставила вас в одиночестве. Сейчас приду.

— Может, помочь?

— Нет-нет, отдыхайте. Красное или белое?

— Буду пить то же, что и вы.

— Тогда белое. У нас будет рыба.

Нора уже почувствовала доносившийся из кухни аппетитный запах. Судя по всему, Марго припускала лосося в нежном кур-буйоне[127]. Минуту спустя Марго внесла на блюде большой кусок рыбы, гарнированной укропом и кружками лимона. Она поставила блюдо на стол, вернулась в кухню и принесла бутылку охлажденного вина. Наполнила бокал Норы, налила вина себе и уселась.

— Да это настоящий обед, — воскликнула Нора, потрясенная не столько блюдом, сколько тем, что Марго