class="p1">Где-то вдалеке были видны окружённые Зоны. Около них стояли знамена от Гильдией Льва. Как я это понял? Легко. Огромный оранжевый лев, нарисованный на них, был мне ориентиром.

Хм, значит, осталось недолго до графских угодий. И я оказался прав.

А род Демидовых постарался на славу. Стена, которая окружала угодья, сразу же привлекла внимание. Она ни в чём не уступала городской. Макушки деревьев едва виднелись из-за ограды. Мы съехали с основной дороги и проехали по другой, узкой и ухоженной, уперевшись в гигантские ворота с изображением льва.

Со стены на нас глянул охранник, который был одет в лёгкую броню. На его плече красовался тот же символ. Определённо член гильдии. Охрана была на уровне. И я отметил, что магия окружала всё пространство вокруг. Интересно, граф боялся за себя или это больше было показателем статуса? Думаю, что второе, так как даже охрана была героями. И графу уж точно ничего не грозило с такими бойцами.

Ворота открылись, когда закончили проверку машины и заметили там лишь меня. Нас пустили внутрь. Вокруг цвели виноградники, а сам особняк находился на горе, с которой, несомненно, открывался шикарный вид.

Внизу заметил сад. Чуть дальше виднелся прудик. Мы поднимались спиралью наверх, и я смог рассмотреть всё подробнее. Здесь была приложена и женская ручка. После жизни с Настей, Элеонорой и Сорой я мог это увидеть невооруженным глазом. Хотя в это были вложены и деньги. Очень большие деньги.

Садовники, горничные да и просто рабочие — каждый был занят своими делами. И вместе они напоминали улей, который работал как слаженный механизм.

Брат, когда разрушался наш замок, постоянно хватался за сердце, когда Мулцибер приносил счета. Наш архитектор не терпел, когда разрушали его творения, как и я в принципе. На то мы и демоны. В такие моменты Мулцибер был очень зол на брата. Но тот сам виноват, он же разрушал. Но даже если к этому прикладывал руку и я, то виноват по-прежнему был брат. Потому что просто так я не мог разрушить наш замок.

Когда машина подъехала к главному поместью на самой вершине, то меня встретили бесчисленные слуги.

Огромная резиденция графа поражала, и в неё были, безусловно, были вложены огромные деньги. Везде располагались статуи львов. Только за это можно проявить уважение к графу. Слуги не выглядели забитыми, а лучились жизнью и энергией.

— Господин Фер, — обратился ко мне дворецкий.

Я повернул голову, оторвавшись от созерцания. И вдохнул запах души по привычке. Даже так. Как интересно.

— Да? — улыбнулся я краешком губ.

— Вас уже ожидают, — будто нехотя склонился дворецкий.

— Тогда веди, — без эмоций продолжил я. — Мне ещё работать нужно.

От этих слов дворецкий скривился на долю секунды, но тут же вернулся к гостеприимному выражению лица.

— Прошу за мной.

Перед нами открыли двери и впустили внутрь. А в помещении интерьер ничем не уступал внешнему убранству. Мраморный пол. Бархатные обои. Тяжёлые портьеры. Везде висели картины, которые явно выбирала хозяйка дома, ничем не ухудшая общее представление от внешнего вида дома.

Неплохо. Мне нравится. Хотя я сам отдавал предпочтение тёмным тонам. Дон на плече вздохнул. Я даже успел забыть, что он отправился вместе со мной. И чего ему в пекарне не сиделось?

— Вот бы сейчас домой. Пекарня наша, конечно, хороша, но вот ад… — печально проныл секретарь.

— Так отправляйся домой, — фыркнул я на грани слышимости. — Тебя никто не держит.

— Вот уж нет. Здесь интересно, — тут же возмутился дух и оскалился. — Ты же тоже унюхал.

Дворецкий всю дорогу до графа косился на меня. Я же не обращал внимания, иногда многозначительно улыбаясь, от чего настроение дворецкого всё время ухудшалось. Наконец мы добрались до Демидовых. И встретила меня толпа. В буквальном смысле.

Посередине стоял граф, как я понял. Рыжая макушка с седыми висками сразу дала мне это понять. От графа веяло силой. Я мысленно прикинул, что он был примерно шестого уровня по силе, совсем чуть-чуть уступая известной шестерке.

По правую руку от него стояли две дамы. Одна по возрасту подходила к графу, а вторая была намного моложе. Может, чуть старше Димитрия, который хоть и был рад меня видеть, но всё ещё не забыл моё пренебрежительное отношение к нему.

Максимка, стоящий по левую руку от графа вместе со своим старшим братом, напоминал щенка в момент, когда хозяин возвращался домой. Был бы у него хвост, и он бы им завилял, как Церя.

— Ваше Сиятельство, привёл гостя, как вы и приказали, — поклонился дворецкий и дёрнулся в мою сторону, когда я не повторил его действия. Король ада не перед кем не кланяется.

— Можешь быть свободен, Даниил. Дальше мы сами, — махнул рукой граф и внимательнее посмотрел на меня, когда дворецкий поспешил скрыться, зыркнув на меня напоследок. — Я о вас наслышан, господин Фер. Оба сына мне все уши прожужжали. Несколько раз в день я слышу «Пекарь то, пекарь се». Поэтому и решил, что настало время познакомиться. Граф Константин Демидов. С моими сыновьями, Димитрием и Максимиллианом, вы уже знакомы. А это мои жёны. Софья, старшая. И Елизавета, младшая.

А губа не дура у графа. Сначала я подумал, что это его дочь, но это не так. Две жены. Видимо, аристократы, кроме других привилегий, обладали и брачными. Леди дома присели в изящных реверансах, а рыжие братцы кивнули. Я сделал изящный поклон лишь после этого. Раз уж мы знакомились, то не будем выставлять себя невеждами.

— Две жены⁈ — возмутился Дон, но лишь мне одному. — Это что он с ними делает? Зачем ему две?

Я улыбнулся на слова секретаря, оставив его вопрос без ответа. Мне и самому стало интересно. А жёны в восторге смотрели на меня, будто удивляясь, откуда я научился придворному этикету. Но не будем же мы раскрывать все тайны.

— Приятно познакомиться, Ваше Сиятельство. Леди, — кивнул я жёнам, которые мило засмеялись, посмотрев друг на друга.

— Мы пробовали вашу выпечку, господин Фер. Посылали слуг после того, как мой старший судил вас на конкурсе. Он рассказывал, что никогда не пробовал ничего подобного. И мы решили узнать, что же такого удивительного в ней было, — мило сказала Софья, посматривая на реакцию Димитрия. Тот покраснел. — Стоит отметить, что мы поняли его восторг в полной мере.

— Верно, Софья говорит правду, — пристально смотрел