Конечно, решение жить вместе – это огромный шаг, вот только решение оставить ребенка – шаг еще больше.

Боже, мы делали все задом наперед, но в тот момент меня это не особо волновало. Я просто стояла и пялилась на него.

«Я люблю тебя», – хотелось сказать мне, даже закричать это на весь магазин. Но я так и не смогла вытолкнуть эти слова с языка.

Кто знал, что эти три слова будет так сложно произнести?

– Так когда я встречусь с Ником?

Мои глаза округлились, когда тот, о ком мы разговаривали с мамой, вышел из ванной полуголый. Темно-синие джинсы свисали на бедрах, демонстрируя его идеальный живот. Я бы никогда не упустила возможности полюбоваться на его сексуальное тело, но мы опаздывали на ужин.

Как было удержаться, если его кожа поблескивала после душа и, скорее всего, отсутствовало нижнее белье? Прикусив губу, я пялилась на мышцы его пресса, а внизу моего живота собиралось желание. Может, во всем были виноваты гормоны, но я не могла насытиться им.

Поздним утром в воскресенье ему пришлось ехать в бар, чтобы помочь установить новое оборудование на кухне. Приехав потом ко мне, Ник с порога объявил, что ему необходим душ, так как он пропах жиром и потом. Это точно следовало сделать, так как мы собирались вечером встретиться с друзьями, но я… ну, я винила во всем гормоны.

Он разделся, но не успел дойти до душа, потому что я начала целовать его, а потом оказалась перед ним на коленях. Так что в том, что мы сейчас опаздывали, была и моя вина.

– Стефани, дорогая, ты еще здесь?

Вытолкнув все лишние мысли из головы, я отвернулась и уставилась на свой комод.

– Да, я здесь. Прости. Немного отвлеклась.

Позади меня раздался тихий смешок.

Я закатила глаза.

– Не знаю, когда ты сможешь встретиться с Ником, мам.

Замолчав, я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на его реакцию. Если бы он выглядел так, словно собирался свалиться в обморок, то это, скорее всего, не сулило бы ничего хорошего. Но Ника, казалось, заботил только свитер, который он вытаскивал из своей спортивной сумки. Он намеренно делал вид, что не слышал, о чем я говорила? Или его это действительно не волновало?

– Думаю, вы должны обсудить это, – настаивала мама, и я еле сдержала усмешку, услышав ее поучительный тон.

– Я могу спросить у него.

– Он рядом? – Мама засмеялась. – Так вот почему ты отвлекаешься.

– Ма-ам, – простонала я и повернулась к Нику. – Мама спрашивает, когда она сможет с тобой познакомиться.

Встряхнув свитер, Ник поднял глаза. Славный метод борьбы со складками.

– Я не могу сейчас отправиться в Мартинсберг. Из-за дедушки, – сказал он, и с этим трудно было не согласиться. – Но если она приедет сюда, то я с удовольствием с ней познакомлюсь.

Он с удовольствием с ней познакомится. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Он сказал…

– Я слышала его, дорогая. Пожалуйста, передай ему, что я прекрасно все понимаю и молюсь за его дедушку, – ответила мама. – Может, я приеду на Рождество? Как тебе такая идея?

Мне стало не по себе. До Рождества оставалось меньше недели. Меня безумно радовало, что Ник не против познакомиться с моей мамой, но от мысли, что их встреча состоится так скоро, мне захотелось куда-нибудь сбежать. На самом деле, когда я на прошлой неделе отправилась в магазин, чтобы купить Нику что-нибудь небольшое, но особенное на Рождество, то чувствовала себя так же. Выбрать что-то оказалось сложнее, чем я думала. В итоге я остановилась на хороших часах. Они очень красиво выглядели в коробочке, да и он постоянно говорил, что ему нужны часы. Но теперь мне казалось, что это отстойный подарок.

Я сказала маме, что с радостью буду ждать ее приезда, и попрощалась, а потом отключила телефон и посмотрела на Ника.

Он все еще не надел свитер.

Я выгнула бровь и бросила телефон на кровать.

– Так мы встречаемся сегодня с друзьями или нет?

На его лице появилась дерзкая улыбка.

– Да, но мне бы не хотелось, чтобы ты думала о чем-то другом.

– Перестань.

Посмеиваясь, он подошел ко мне, взял за руку, сел на край кровати и потянул меня к себе на колени.

– Ник, нам нужно идти, – запротестовала я. – Если мы сейчас не выйдем, то опоздаем.

– Мы не опоздаем. – Он обхватил меня рукой за бедра. – У нас еще есть время. И мы можем им воспользоваться. – Вторую руку он положил мне на живот. – Как ты себя чувствуешь? Все еще мучает усталость?

После установки рождественской елки на меня три дня подряд накатывала сильнейшая усталость, которая с тех пор то исчезала, то появлялась вновь. Если верить сайтам для мам и акушерке, с которой я связалась по настоянию Ника, это было вполне нормально.

– Сегодня все прекрасно. Разве это не видно? – дразнилась я, играя с пуговицей на его джинсах.

Он усмехнулся.

– Знаешь, ты, даже находясь при смерти, будешь страшно возбужденной.

Я засмеялась.

– Не стану отрицать этого.

Его улыбка слегка уменьшилась.

– Но, если серьезно, я очень переживаю. Ты так сильно уставала на прошлой неделе и вообще не очень хорошо себя чувствовала.

– Спасибо, что переживаешь за меня, но я чувствую себя прекрасно, – настаивала я. – И если тебе станет легче, то у меня назначен прием в следующую пятницу.

– Знаю. – Его глаза опустились на мой живот, где лежала его рука. – Не верится, что ты еще не набрала вес.

Я положила свою руку поверх его.

– О, я набрала. Поверь мне.

На его лице отразилось сомнение, пальцы подцепили низ моей рубашки и потянули ее вверх, обнажая мой живот.

– Нужно кормить тебя гамбургерами каждый день.

Я рассмеялась, но, честно говоря, меня и саму удивляло, что мой живот все еще такой плоский. Он слегка вздулся, но мне казалось, что это от еды. Жаль, что с моими бедрами и задницей все обстояло совсем иначе. Я посмотрела фотографии женщин на тринадцатой неделе. Хоть по ним еще было не сказать, что они беременные, но у них уже виднелась небольшая округлость. А у меня ее не было.

– Может, я буду одной из тех, у кого живот появляется на последних месяцах?

Ник не ответил, а наклонился и поцеловал меня чуть выше пупка. Мое сердце чуть не взорвалось от этого трогательного жеста. Когда он поднял голову, я обхватила ее руками и, наклонившись, поцеловала его.

Поцелуй должен был выйти нежным, но в тот момент, когда наши языки встретились, превратился во что-то более страстное. Ник приподнял меня с колен и, перевернувшись, уложил на спину.