Я пожала плечами.

– Не знаю. – Я отправилась следом за ним на кухню, оформленную в деревенском стиле, с белыми шкафчиками и гранитными столешницами. – Здесь чище, чем у меня в квартире.

– Очень верно заметила.

– Эй! – воскликнула я и, рассмеявшись, шлепнула его по руке, когда он поставил пакеты с продуктами на кухонный стол.

– Ты прямо как ребенок.

– Заткнись. – Я прислонилась к кухонному острову, когда он прятал картофельные шарики в морозилку. В доме стояла такая тишина, что мне непроизвольно захотелось перейти на шепот. – Твой дедушка проснулся?

– Нет, он сейчас спит.

– О, – я хлопнула себя ладонью по губам, – прости. А я так громко говорила.

– Все в порядке. – Он обошел кухонный островок и, наклонившись, взял меня за руку. – Он очень крепко спит. По комнате может проехать самосвал, а он даже не заметит этого. К тому же он сегодня и так много спал.

– Это хорошо или плохо? То, что он много спит?

– Ну… на самом деле нет. – Он потянул меня за руку. – Иди сюда.

Ник повел меня обратно в холл, мимо кабинета, к закрытой двери. Когда он потянулся, чтобы открыть ее, я вдруг почувствовала себя девчонкой, которая пробирается по дому парня тайком от его родителей.

– Этот дом построил твой дедушка? – спросила я.

– Да. – Он распахнул дверь в большую спальню. – Он всегда хотел, чтобы однажды здесь поселилось несколько поколений семьи, поэтому в доме три хозяйские спальни. И это одна из них. Здесь есть гардеробная. А вон там ванная. – Он указал на двойные двери справа от нас. – Так что не на что жаловаться. Здесь все продумано.

– Ого, – я огляделась и увидела некоторые вещи Ника.

Темная рубашка на кровати. Пара ботинок у комода из темного дерева. Стопка журналов на одной из тумбочек.

– Здесь круто. А где остальные?

– Одна внизу, в подвале. Там практически целая квартира со своей кухней, гостиной и прочим. – Он поймал прядь моих волос и заправил за ухо. – А последняя наверху. Полагаю, она более традиционная из всех. В ней живет дед.

Я повернулась к нему с улыбкой и подняла подбородок.

– Твой дедушка построил очень красивый дом.

Ухмыльнувшись, он отступил назад.

– Ты еще не видела ванную. – Развернувшись, он подошел к двойным дверям и распахнул их. А когда отошел в сторону, я смогла заглянуть внутрь. Мой рот открылся, а глаза округлились.

– Офигеть…

Ванная была размером с мою спальню. Джакузи выглядело таким новым, словно им ни разу не пользовались. Над ним висела люстра из кусочков стекла. В душе из коричневой плитки на всю стену могли с легкостью уместиться человека три, а лейки висели на потолке.

– Я могла бы здесь жить, – прошептала я. – И теперь борюсь с ненавистью к тебе.

Усмехнувшись, Ник подошел ко мне сзади и обнял за талию. Его руки тут же обхватили мой живот.

– Этот дом очень большой.

– Я вижу.

Он поцеловал меня в щеку.

– Достаточно большой для семьи.

Я хотела сказать, что это очевидно, но когда его губы начали скользить вниз по моей шее, то поняла, о чем он говорил. Достаточно большой для семьи: для него, меня и нашего малыша. Мне тут же захотелось исполнить безумный и счастливый танец посреди непристойно огромной ванной, но меня охватило и беспокойство.

– Или просто для парня и девушки, – услышала я свой голос.

Ник ничего не ответил, но его рука медленно обвела мой живот. Я повернулась в его объятиях и встретилась с ним взглядом. Мне хотелось сказать что-то, спросить, что он думает о нас, но слова не желали слетать с языка.

Он опустил голову, поцеловал меня в кончик носа, развернулся и направился в спальню.

Я ненадолго прикрыла глаза, а когда открыла их, он уже натягивал толстовку через голову. К моему сожалению.

Я вышла из спальни и направилась в кабинет, где подошла к книгам, стоявшим на пыльных полках. Их было невероятно много, но мой взгляд наткнулся на несколько пыльных фотоальбомов.

– О господи.

Оглянувшись на дверь, я увидела Ника со сложенными на груди руками. Я ухмыльнулась и вытащила один из толстых альбомов.

– Что?

– Ну конечно, ты нашла фотоальбомы.

– Это мой скрытый талант.

Я подошла к удобному маленькому диванчику и, плюхнувшись на него, открыла альбом. Первыми я увидела несколько старых черно-белых фотографий темноволосых людей.

– Это мои прадедушка и прабабушка, – вздохнув, сказал Ник и сел рядом со мной.

Я осторожно перевернула страницу, так как несколько фотографий уже плохо держались на листе.

– Они выглядят очень счастливыми, – прокомментировала я.

– Я их не знал, но, скорее всего, так и было.

Затем снимки сменились более новыми.

Его молодой дедушка улыбался в камеру.

– Он очень красивый.

– Я весь в него, – ответил Ник, поднимая прядь моих волос.

– Я когда-нибудь говорила, насколько ты скромный?

Усмехнувшись, он принялся накручивать прядь себе на палец, пока я переворачивала страницы.

– Это бабушка, – объяснил он, когда я остановилась на старой свадебной фотографии. – Она умерла, когда мне было года два. От рака.

– Мне жаль.

Ничего не сказав, Ник распустил мои волосы и принялся накручивать их снова. Он молчал, пока я не долистала до страницы, на которой было фото мужчины и женщины, поразительно похожих на него.

– Твои родители?

– Да.

Я разгладила большим пальцем фотографию, на которой они сидели за кухонным столом. У обоих были оливковая кожа и темные волосы. Очень привлекательная женщина улыбалась, держа в руке длинную тонкую сигарету. Отец Ника сидел чуть позади, обняв ее за тонкие плечи. У них было множество снимков.

– Они… отлично смотрелись вместе.

– Я тоже так думаю.

Перестав возиться с моими волосами, он потянулся и перевернул несколько страниц, остановившись на большой фотографии карапуза с темными волосами, который лежал на спине.

– А вот и я. Очаровательный, правда?

Я усмехнулась.

– Да, ты был восхитительным.

– Я все еще такой.

Я фыркнула.

– Ты выглядишь так, словно сейчас начнешь громко кричать.

– Наверное. Мама рассказывала, что я много плакал. И это у нас еще впереди.

– Боже.

Он засмеялся, а я принялась листать альбом дальше. На моих глазах Ник вырос из маленького краснолицего карапуза в красивого мужчину, от которого у меня подгибались колени. В то же время я видела, как менялись его родители, как исчезли с фотографий его отец, а затем и мать. А когда дошла до конца, то даже не знала, что сказать.