— Она работает в Министерстве в комиссии по Экспериментальным чарам, — затараторил он, будто хотел как можно скорее скинуть с плеч тяжкий груз. — Последние месяцы мы много общались, и на прошлой неделе я поцеловал ее.

Гермиона молча проглотила его признание, ожидая, что оно вот-вот вспорет горло изнутри подобно лезвию бритвы. Она была уверена, что в любую секунду почувствует во рту вкус коктейля из разорванного в клочья сердца и несбыточной мечты. Тот запоминающийся вкус, попробовать который не пожелаешь даже злейшему врагу.

Но она не почувствовала ничего, кроме пустоты. Однако не той, по вине которой человек становился ходячим мертвецом. Она была безобидной.

Произнесенные Роном слова стали чем-то вроде подвешенного к строительному крану шара, который без всяких сожалений снес ее надежду на их совместное будущее в качестве пары влюбленных. Этот ветхий образ, что долгие годы таился внутри, надеясь однажды воплотиться в реальность, просто развеялся как мираж, образовывая ту самую пустоту.

Это ощущалось так, словно Гермиона наконец выкинула старый хлам, который на протяжении многих лет лишь занимал место, однако был слишком дорог сердцу, чтобы отправиться в мусор.

Но все же, почему она не испытала щемящую боль в груди? Гермиона долгие годы любила Рона, но, увы, безответно. Неужели за это время она сумела смириться с несбыточностью той мечты, которую сама себе выстроила? Или же все ее так называемые чувства были фальшью, попыткой доказать себе и окружающим, что профессор Трелони ошиблась, сказав, что сердце девушки не способно на любовь?

— Я очень рада за тебя, Рон, — Гермионе пришлось приложить некоторые усилия, чтобы слова не прозвучали сухо и отстраненно. На деле же она все еще была потрясена собственной реакцией на отвергнутые чувства.

— Правда? — с недоверием переспросил Рон, лицо которого выражало крайнее изумление, полностью соответствующее внутреннему состоянию самой Гермионы.

Она постаралась взять себя в руки и выдавить максимально непринужденную улыбку, на которую только была способна.

— Правда. Если Джейн на самом деле тот человек, который тебе нужен, то я искренне этому рада.

— Ты не представляешь, как я счастлив это слышать. Меньше всего мне хотелось ранить твои чувства, особенно после того поцелуя.

— Все в порядке, правда. А тот поцелуй, — Гермиона на мгновение задумалась, пытаясь понять, что же он значил для нее сейчас, — давай будем считать, что это было действие в состоянии аффекта. Мы оба были рады, что смогли уничтожить крестраж, поэтому не смогли совладать с эмоциями.

Рон часто закивал, соглашаясь с ее словами. Казалось, он был готов принять любое ее объяснение, лишь бы то отвело их от ссоры, грозящей разрушить дружеские отношения.

— Я боялся, что это может повлиять на нашу дружбу, — вновь притянув Гермиону к себе, он подбородком уткнулся в ее макушку. Рон отчетливо шмыгнул носом, когда кудрявые каштановые волосы принялись щекотать его кожу.

— Ничто в этом мире не способно повлиять на это, поэтому даже не рассчитывай вычеркнуть меня из списка друзей, Рональд Уизли.

В ответ на ее слова он залился заразительным смехом, который в конце концов передался и самой Гермионе. Она была рада, что они наконец-то смогли расставить все точки над «i» и при этом остаться в хороших отношениях. Быть может, их истории и не суждено было стать романтической, но они все еще были близкими людьми, а это главное.

После долгих прощаний Рон трансгрессировал в Нору, оставляя Гермиону в одиночестве.

Позволив себе еще раз прокрутить в голове их недавний разговор, она все же отправилась на патрулирование, не желая откладывать это в долгий ящик. Несмотря на то что в школе не скрывался жаждущий мести Пожиратель смерти, Гермионе все же не нравилось бродить по мрачным коридорам без напарника. По больше части это касалось подземелий, которые вполне могли сойти за локации к какому-нибудь магловскому ужастику.

Дойдя до больничного крыла, Гермиона заметила, что дверь лазарета приоткрыта и слабый оранжевый свет, исходящий от зажженных свечей, растекается по каменному полу коридора, так и маня заглянуть внутрь хотя бы одним глазком.

Она помнила, что этим вечером в школу должны были перевезти Лекса Роули, поэтому не смогла пройти мимо и тихонько подошла поближе, чтобы увидеть его. Ей просто необходимо было воочию убедиться, что он жив и относительно здоров.

Гермиона крайне удивилась, заметив Джинни, сидящую на соседней от Лекса кровати. По ее опухшим глазам было видно, что еще недавно она плакала, чего не делала со вчерашнего дня, когда просила о помощи, склонившись над телом слизеринца. Они не были друзьями или на худой конец приятелями, но девушка все равно не могла держать эмоции в узде, в очередной раз видя перед собой человека, принявшего грудью уготованное ей проклятье.

Гермиона вновь отметила схожесть их ситуаций: лазарет, лежащий без сознания юноша, обеспокоенная его состоянием девушка, которая и подумать не могла, что когда-нибудь окажется в подобном положении.

Правда, свое ранение Драко получил вовсе не из-за желания спасти Гермионе жизнь. Это в какой-то степени все упрощало, ведь в ее случае принятие изменений в поведении слизеринца происходило постепенно.

Она даже представить себе не могла, что чувствовала Джинни, особенно если учитывать ее крайнюю нетерпимость ко всем студентам змеиного факультета. Что творится внутри человека, когда его убеждения сталкиваются с совершенно неожиданной реальностью, ставящей все под сомнение? Должно быть, привычный мир в одночасье рушится, вынуждая человека думать над тем, как воссоздать его из оставшихся развалин.

Гермионе хотелось подойти к подруге и заключить ее в объятия, чтобы та не чувствовала себя одинокой в столь тяжелый момент. Но в глубине души она понимала, что не может поступить так при всем своем желании: они с Джинни до сих пор находились в ссоре, поэтому ее появление могло не оказать положительного эффекта.

Каково будет Джинни принимать помощь от человека, которого она возненавидела за то, в правильности чего теперь и сама сомневалась? Порой людям слишком сложно принимать собственные ошибки.

Убедив себя в правильности принятого решения, Гермиона отступила на шаг и продолжила патрулирование. Теперь она еще больше надеялась, что Лекс сможет восстановиться в ближайшее время. Это должно будет облегчить чувство вины Джинни, которая наверняка корила себя за прежде предвзятое отношение к человеку, поразившему ее своим самоотверженным поступком.

Судя по всему, Лекс Роули и впрямь питал к ней искренние чувства, раз и глазом не моргнув пожертвовал собой ради ее безопасности.

За минувшие месяцы Гермиона успела убедиться, что некоторые из тех, кого многие студенты считали позором волшебного