– Так вот вся здесь. Еще от моего покойного мужа оставалась. Он, когда на заводе в стройцехе работал, привозил. Хотел постепенно накопить, да не успел.

– М-да, – кивнул Крячко, – понятно. Всего четырнадцать плиток.

Гуров прекрасно понял, что имел в виду его напарник. Когда готовятся к таким работам, обычно закупают сразу: плитку, плиточный клей для наружных работ, уровень, специальный инструмент в виде шпателя-гребенки. Хотя здесь плитку внук клал на раствор. Клал неровно, торопливо. Или просто навыков нет, и результаты работы получились у него такими корявыми. Что-то нелепое было во всей этой затее.

Подобрав с земли небольшой камушек, Гуров подошел к стене, присел на корточки возле облицованного плиткой участка и постучал по крайней плитке, потом по второй, третьей. Хозяйка дома хмурилась, но не мешала полицейским. Есть! Услышав характерный звук пустоты под плиткой, Стас удовлетворенно хмыкнул.

– А что у вас в этом месте было? – поднявшись на ноги, обратился к хозяйке Лев.

– Отдушина там была. Мой муж, когда дом строил, говорил, что под полами надо обязательно оставлять пространство для проветривания. Чтобы не гнили, значит. Вот и оставили с этой стороны дырку в полкирпича, да и с другой тоже.

– А зачем же ваш Саша ее заложил?

– Ой, я уж и не знаю, кому верить. Мне жить-то осталось не так много, на мой век хватит, а там уж пусть разбираются, кто больше понимает. Саша-то сказал, что полы и эти… лаги высохли давно, что гнить уже не будут. А еще напугал меня лихорадкой какой-то, гимарагической, что ли.

– Геморрагической, – поправил Крячко. – Мыши?

– Куда ж без них… А так, говорит, им прятаться негде и зимовать тоже.

– Ну, что, Лев Иванович, я пошел звать следователя и понятых? – повернулся Стас к Гурову.

Хлопнула дверь, послышались шаги. И вот на дорожке показалась миловидная женщина, дежурный следователь из ГУВД. Следом участковый вел двоих пенсионеров, что-то старательно им объясняя. Последним шел Крячко, крутя в руке нечто наподобие монтировки.

Он начал действовать со сноровкой завзятого строителя. Несколько раз постучал сбоку в пласт раствора под крайней плиткой, потом, увидев какую-то образовавшуюся щель, начал осторожно отколупывать пласты засохшего раствора вместе с плиткой. Дело шло споро, и вот, наконец, весь участок стены был свободен от облицовки. Крячко, обмахнув остатки раствора подобранной тут же тряпкой, показал пальцем на дырку в кладке размером как раз в половину кирпича и усмехнулся:

– А он поленился еще один кирпич поискать? Смотрите, вот здесь и здесь цвет раствора отличается. А вот эти швы новые. И цвет раствора вот на этих швах такой же, как и цвет раствора, на который клали плитку. Видите?

– Значит, вон те кирпичи вынимали, – согласился Гуров, – а потом снова вставляли. Не слабую он работу проделал.

– Ничего подобного, – засмеялся Крячко. – Цокольная часть выложена не сплошным рядом кирпича, а столбами и перемычками. Столб в два с половиной кирпича, перемычка в полтора кирпича. А здесь, где отдушина устроена, толщина перемычки всего в половину кирпича. Это как раз предусмотрено технологией для очистки и возможного ремонта.

– Вы что же? – не на шутку забеспокоилась хозяйка. – Вы стену мне ломать собрались?

– Уважаемая Зинаида Ивановна, – как можно теплее заулыбался Крячко. – Тут дел на пару минут. Мы вытащим всего три кирпича, а потом снова заделаем проем. И к тому же…

Он расплылся еще шире, забавно развел руками, а потом со вздохом встал на колени и сунул руку в отдушину. Секунд двадцать Стас шарил рукой, затем вытащил ее, отряхнул и молча кивнул Гурову.

В кабинете на Житной стояла тишина, нарушаемая только мягким стуком клавиатуры компьютера Крячко. Станислав составлял список женщин из окружения покойного Курвихина. Версия с любовницей требовала самого серьезного расследования. Не верилось сыщикам, что у Курвихина не было любовницы. Не слишком теплые отношения с женой, явные признаки охлаждения атмосферы дома, потеря контакта со взрослой дочерью.

Гуров сидел напротив за своим столом и задумчиво перекладывал с места на место содержимое бумажника Курвихина. Запиликал проводной телефон на столе.

– Слушаю, Гуров! – взяв трубку, сказал Лев.

– Лев Иванович, майор Шалов. Удобно говорить?

– Да, слушаю, Глеб Сергеевич, – насторожился Гуров. – Что у тебя?

– Мы тщательно пробили последние звонки Курвихина через оператора. Во время, близкое ко времени его смерти, Курвихин никому не звонил. Звонили ему. Это его дочь Полина. Она подтвердила. Отец обещал отвезти ее за город к подруге, у них там что-то вроде «девичника» наметилось. Он ей сказал, что скоро подъедет к дому, пусть она готовится и одевается. До этого, примерно в течение двух с половиной часов, у Курвихина не было ни одного телефонного контакта. Странно, правда?

– Почему? – спросил Гуров.

– Мой опыт подсказывает, что человек с таким положением и пяти минут не проживет, чтобы не позвонить кому-то или чтобы ему кто-то не позвонил. Ну, пять, десять минут, пусть тридцать. А тут – два с половиной часа.

– Да, вы правы. Сколько у вас в списке человек из его телефонных контактов?

– Около сорока. Постоянно всплывают все новые и новые контакты.

– Хорошо, работайте, – буркнул Гуров и положил трубку.

Поразмышляв некоторое время, он продолжил перебирать визитки из бумажника Курвихина и другую мелочь, которая обязательно бывает у деловых мужчин. Потом, вздохнув, набрал номер лаборатории.

– Ну, что у вас там с кейсом? – недовольно спросил он в трубку. – Вы его на атомы, что ли, разлагаете там?

– Нет, Лев Иванович, – бодро ответил молодой женский голосок. – Просто проверяем каждую купюру отдельно. Часто микроскопические частички дают интересные подсказки в расследовании. Единственное, что можно точно сказать, на внутренних поверхностях кейса чужих отпечатков пальцев нет. Из пригодных для сравнения только два пальцевых отпечатка самого Курвихина. Степень загрязнения купюр обычная, в пределах допустимого. Это неудивительно, потому что большая часть была в употреблении от месяца до трех месяцев, а за такой срок интенсивного оборота купюр…

– Я понял, – прервал ее Гуров. – Работайте. Будут важные новости, звоните даже ночью. У меня все.

– М-да, – сказал в пространство Крячко с философскими интонациями, – большие надежды мы питали, а он, собака такая… я кейс имею в виду, не открывает нам своих тайн.

– Знаешь, Станислав, – откинулся Лев на спинку кресла, – у меня тут одно сомнение родилось и никак не отпускает. Скажи, ты много чужих визитных карточек носишь с собой в бумажнике?

– Практически вообще не ношу, – уставился на напарника Крячко. – А что?

– А где ты их держишь?

– Да в визитнице, она в ящике стола валяется. От пиццы и личного стилиста до сервисного автоцентра и…