– Спит! – засмеялась Валя.

Профессор покачал головой, но ничего не сказал.

Путешественники легли спать.

Незадолго до рассвета Карик услышал сквозь сон странный шум. Он поднялся с матраца, подошел к выходу. Сквозь щели между камнями Карик увидел площадку, залитую нежным светом раннего летнего утра. На площадке ползали огромные крылатые животные.

Карик узнал их. Это были мухи. Они суетились около лужи меда, толкались, с жужжанием взлетали вверх и снова опускались на мед.

С каждой минутой мух становилось все больше и больше.

Шум разбудил профессора и Валю. Иван Гермогенович что-то сказал, но ребята не расслышали ни одного слова. Мухи жужжали и гудели так, словно рядом гремели мощные моторы. Тащить теперь на корабль оставшиеся бочки с медом было, конечно, нельзя. Мухи могли сбить путешественников с ног и даже убить их. Они толклись у самого входа, нахально заглядывали в пещеру. Они ползали по камням, которыми был завален вход, и под тяжестью мух камни шатались.

Путешественники со страхом смотрели на свою баррикаду. Вот-вот обвалится она, в пещеру ворвутся полчища мух – и тогда… они погибли. Но к вечеру мухи исчезли.

– Ушли! – обрадовалась Валя.

– Ничего не ушли, – уныло сказал Карик. – Завтра они вернутся обратно и опять полезут в пещеру. Я-то их знаю! Они чуют бочки с медом!.. А сейчас они спать улетели.

– Давайте завалим получше вход! – предложила Валя.

– Чепуха, – сказал профессор. – Сидеть еще день и дрожать?

– Так что же нам делать?

– Наступать! – сказал профессор. – Наступать, а не обороняться.

Он поднял с пола корзиночку-диатомею, взял яйцо светляка и, подняв его над головой, точно факел, выбежал из пещеры.

– Куда вы, Иван Гермогенович? – закричали ребята.

– Сейчас, сейчас! Я их угощу, негодных!

Голубой огонек замелькал в темноте и пропал.

– Куда это он?

– Не знаю! что-то, кажется, придумал.

Поздно ночью профессор вернулся в пещеру очень довольный и веселый. Он поставил корзиночку на пол и, отдуваясь, сказал:

– Вот! Бомбы принес! Завтра откроем по мухам артиллерийский огонь.

Ребята бросились к корзиночке.

– Бомбы! Вот здорово!

Карик осторожно запустил руку в корзиночку и достал оттуда серый комочек. Лицо его вытянулось.

– Ну и бомбы! Какие-то ерундовые комочки. Просто засохшая грязь. Разве бомбы такие бывают?

– Не нравятся? – спросил профессор. – Напрасно! Вот увидишь, как они завтра будут действовать. Не хуже пироксилиновых шашек.

Иван Гермогенович вытряхнул комочки из корзины, разделил их на две кучки и, придвинув маленькую кучку Вале, сказал:

– Возьми-ка, Валя, вот это и пойдем!

Нагруженные бомбами, профессор и Валя вышли из пещеры.

– Разбрасывай бомбы перед пещерой! – услышал Карик голос Ивана Гермогеновича.

Битва с мухами. Необыкновенные паруса. Глаза на ногах. Клоп играет на скрипке. Верхом на шмеле

«Хлоп! Хлоп!» Ребята вскочили с примятых, разворошенных постелей. Протирая глаза, они испуганно осмотрелись.

– Карик, что это?

– Не знаю.

– Может быть, это наши батареи палят?

В пещере по-прежнему мерцал голубой свет. Темные своды висели низко над головой. В углу, вдоль стен, рядами стояли толстые белые бочки.

«Хлоп! Хлоп! Хлоп!» – трещали за стеной взрывы.

Иван Гермогенович поднялся со своего волосяного матраца, широко зевнул и, протирая заспанные глаза кулаками, пробормотал:

– Ага!.. Действуют… Работает моя артиллерия…

Иван Гермогенович, а следом за ним и ребята подошли к баррикаде, загораживавшей выход из пещеры.

Сквозь щели между камнями просвечивал утренний свет. Площадка перед пещерой ослепительно сверкала на солнце желтым песком. Лужи пролитого меда блестели, как жидкое золото. В стороне валялась опрокинутая набок белая бочка.

Путешественники зажмурились от яркого света.

– Хороший будет денек! – сказал профессор, рассматривая чистое, точно вымытое, голубое небо.

– Зато мух сколько будет! – вздохнула Валя. – Еще даже больше, чем вчера.

– Это ничего! – успокоил Иван Гермогенович и, весело потирая руки, сказал: – Скоро их станет меньше! Значительно меньше… И вообще теперь они уже не страшны для нас!

– Почему?

– А разве ты не слышишь, как хлопают мои бомбы? – с удивлением спросил Иван Гермогенович.

– Слышу, – сказала Валя, – но мухи, кажется, совсем не боятся ваших бомб. Я вижу, как бомбы рвутся среди мух, а мухам хоть бы что.

– Погоди немножко! – спокойно погладил бороду Иван Гермогенович. – Не торопись! Мухи от моих бомб не сразу погибают. После того как в муху попадет осколок, она еще ползает часиков пять-шесть и только потом начнет очень интересно умирать… О, на это стоит посмотреть!

– А эти мухи уже раненые?

– Несомненно? – с уверенностью ответил Иван Гермогенович. – Ведь перепалка идет, если я не ошибаюсь, с самого рассвета.

Валя вытащила из баррикады камень и, прильнув к образовавшейся амбразуре, стала разглядывать площадку.

По камням бродили огромные мохнатые мухи. Они подходили к медовой луже, погружали хоботки в мед, толкали друг друга. Одна из них, толстая, с белым брюхом, села на опрокинутую бочку. Бочка качнулась.

Муха испуганно взлетела и закружилась, рассматривая бочку сверху огромными выпуклыми глазами. Потом осторожно опустилась и села рядом с бочкой.

И вдруг она зашаталась, словно пьяная. Ноги ее подогнулись. Она упала на землю, повозила по песку отяжелевшей головой и замерла. Но ее растопыренные крылья все еще слегка шевелились.

– Есть одна! – закричал Карик.

– Это еще не все! – сказал Иван Гермогенович. – Подождите, то ли еще с ней будет.

Через некоторое время профессор и ребята опять подошли к баррикаде.

На площадке перед пещерой валялось уже несколько мух. Одни из них были еще живы и шевелились, другие лежали, растопырив крылья, уткнувшись головой в песок. Они были покрыты чем-то белым, точно инеем, а у мухи, которая лежала возле бочки, вырос из брюха длинный, тонкий хлыст с круглой шляпой на конце.