что мышцы самопроизвольно сокращались, когда золотистое сияние начало смещаться.

— В этом не было необходимости, — рассеянно пробормотал Никита, ещё немного смещая руки. — Хорошо, что вы уже рассасывающую мазь нанесли. Сейчас будет немного неприятно.

— Ох, ты ж, вашу мать, — прошипел я и вцепился здоровой рукой в крышку стола, возле которого сидел. Потому что «немного неприятно» — это было охренительно больно!

Мухин опустил руки, и боль начала сменяться лёгким покалыванием в области шрамов. Завернув голову, я посмотрел туда и присвистнул. Ещё утром красные воспалённые рубцы сейчас заметно побледнели и уменьшились в размерах.

— Руку поднимите, ваше сиятельство, — невозмутимо сказал Мухин. Я послушно поднял руку вверх и прислушался к ощущениям. Терпимо. — Через пару недель можно будет начинать полноценные тренировки. Завтра мы повторим процедуру.

— Хорошо, — я кивнул. — Объясните мне только одну вещь. Почему все эти мази, и процедуры не содержат обезболивающего компонента?

— Чтобы вы прониклись, и больше так не подставлялись, — нравоучительно заявил Мухин и ухмыльнулся. — И для того, чтобы поняли, наконец, что за всё, включая победы нужно платить.

— Что-то мне цена не нравится, — пробормотал я, вставая и надевая рубашку. А то сейчас юрист придёт, а я полуголый. Нет, я, конечно, могу и так остаться, уж чего-чего, а ложной скромностью я не страдаю. Но, вдруг юрист попадётся слишком чувствительный и стеснительный? А нам нужно побыстрее все документы оформить и свалить уже отсюда.

— А я считаю, что это справедливо, — Никита сложил руки на груди. — Конечно, лучше не допускать ошибок, чтобы потом не мучиться, но это придёт с опытом. Только вот если всё будет даваться слишком легко, то это сделает победы пресными, и вы однажды перестанете их ценить.

— Вот философа у меня в окружении ещё не было, — я хмыкнул. — Так что вы мне ответите, Никита Елисеевич?

Он молча смотрел на меня, зато голос подал Мамбов.

— О чём ты так настойчиво просишь господина целителя? — спросил он, поворачиваясь к нам лицом. До этого момента он стоял у окна и смотрел на улицу.

— Сватаюсь, — я смотрел на Никиту, который приподнял бровь, услышав мой ответ. — Мне одного Лебедева мало, хочу ещё одного целителя в клан.

— Скажи, Рысев, тебе плохо не станет? У многих кланов и одного целителя нет, а ты второго к себе заманиваешь, — усмехнулся Мамбов. — У тебя совесть есть?

— Зачем мне совесть, когда у меня есть пара складов, которые редко остаются пустыми, и на которых можно найти много чего интересного. А также травмоопасные егеря, чтобы обеспечить огромную практику талантливому хирургу? Да ещё и сам я нередко плачу за свои победы. Не всё же мне самому себя штопать, — когда я это сказал, взгляд Мухина метнулся к моему боку, на котором уже едва виднелся тонкий белый шрам.

— А вы умеете соблазнять, Евгений Фёдорович, — выдохнул Никита.

— Конечно, я же кот, — и самодовольно улыбнувшись, я повторил вопрос. — Так что, вы согласны?

— Да, — серьёзно кивнул Мухин. — Не меньше ста рублей в месяц, полный доступ к вашим складам и егерям, и вы сами оплатите мою неустойку. — Вздохнул он.

— За егерей и склады будешь сам биться с Лебедевым и его очаровательной дочерью. — Заметил я, вытаскивая коробку с макрами. — Вот, поменяй на деньги сколько нужно, заканчивай дела и приезжай в Ямск. Дед зимой чаще всего там находится. Тем более, он стал таким заядлым меломаном, м-м-м, — протянул я посмеиваясь. — Принесёшь присягу и начнёшь знакомиться с кланом. Или же со мной поедешь в Москву, если моя рука всё ещё будет нуждаться в каких-нибудь процедурах.

— А, — начал Мухин, глядя на коробку с макрами. — Я не понял, — он помотал головой.

— А что тут непонятного? — я с удивлением посмотрел на него. — Мне некогда бегать и платить неустойки. Наличных денег у меня с собой мало. А макры всегда стоят дорого. Поэтому берёшь, меняешь и получаешь расчёт. Ну и подъёмные себе. Что здесь непонятного?

— И вы вот так отдаёте мне целое состояние? — Мухин смерил меня внимательным взглядом. Видимо, решал, стоит ли показывать графа своему приятелю, специализирующемуся на психических расстройствах.

— Ну, попробуй сбеги с этой коробкой, — я пожал плечами. — И даже помечтай, что далеко уйдёшь. — Я улыбнулся, но в моих словах прозвучала явная угроза.

Стук в дверь прервал нашу светскую беседу. Мы синхронно повернули головы в ту сторону. Дверь открылась, и я почувствовал, что мои глаза начинают расширяться. Рядом послышался судорожный вздох, а Мухин так и вовсе закашлялся.

— Доброе утро, господа. Я юрист Императорской канцелярии, Росянкина Лидия Васильевна. Нам необходимо с вами заполнить множество документов, поэтому предлагаю не терять даром время, — в номер зашла женщина, от одного взгляда на которую у восьмидесяти процентов мужчин резко начинало подниматься, хм, настроение. Роскошная фигура, потрясающее воображение лицо...

Я покосился на Мамбова. Он смотрел на красотку прищурившись. В его глазах отражалось одобрение, но такого поплывшего взгляда, как у Мухина, не наблюдалось.

— Лидия Васильевна, сегодня утром я встречался с совершенно другим юристом, — спокойно проговорил Олег.

— Лев Валерьянович вынужден был отлучиться по срочному делу. Не переживайте, он скоро вернётся и присоединится к нам, — ответила Росянкина.

— Я хочу увидеть ваши документы, подтверждающие ваши полномочия, — всё так же спокойно сказал Мамбов.

— Никита, иди занимайся своими делами, — я решительно подтолкнул целителя к выходу. Тот автоматически кивнул и позволил себя выдворить из номера.

Мамбов тем временем вопросительно смотрел на Росянкину. Женщина слегка нахмурилась, видимо, не привыкла, чтобы мужики в ней сомневались. Ничего, дорогая, всё бывает впервые. А ты, наверное, ещё ни разу не встречалась с влюблённым не в тебя мужчиной.

Я прислонился спиной к двери, скрестил руки на груди и с непередаваемым удовольствием начал смотреть, чем закончится их противостояние.

***

— На что ты хочешь сыграть? — Мамбов сел за стол, глядя исключительно на меня. На Леднёва, который взял со столика новую колоду, он не обращал внимания.

— Если я выиграю, ты перестанешь страдать хернёй и возьмёшь себя в руки. — Жёстко ответил я.

— Я весь вечер ждал этого, но, когда дождался, подобная постановка вопроса стала для меня