ВЫХОД 4

Недолго думая, старик рванул туда.

Тяжело дыша, за спиной закричал догоняющий охранник:

– Стой! Стрелять буду!

Но старик уже шмыгнул за дверь, не забыв запереть ее.

Долго блуждать в коридорах не пришлось – Каша оказался в небольшой прихожей, отгороженной от остального помещения стеклянными перегородками.

«Санпропускник!» – с радостью понял старик, но внутрь не зашел, вдруг остановившись на середине пути. Сначала надо было освободить Глеба и Вику. Их нельзя бросать здесь.

В дверь начали колотить. Над головой ярко-оранжевым цветом загорелась лампа, сигнализируя о тревоге.

Старик начал искать другой выход, который мог бы привести к друзьям. Разумом он понимал, что это бессмысленная затея и все равно что искать иголку в стоге сена, но оставить их одних здесь просто не мог. Пусть уж лучше его убьют тут.

«Нет, смерть ничего не решит! – вдруг одернул сам себя Каша и испугался собственных мыслей. Это словно говорил не он сам, а его жена. – Иногда надо отступить, чтобы победить, а бросаться на штык врага, если это не принесет победу, просто глупо».

Отступить? Старик замешкался.

Его сил все равно не хватит, чтобы одолеть врага. Вот если бы…

Андрей! У него есть же оружие!

Вернуться в мертвый город? Оставить друзей здесь?

«Их не убьют, – вдруг услышал все тот же стальной голос Каша. – Одну отсрочку от смерти ты уже получил, теперь иди и собери армию, чтобы нанести удар».

Он медлил, не зная, как поступить – уйти или попытаться спасти Вику и Глеба. В комнату ворвались двое охотников с автоматами наперевес. Каша успел увернуться от одного, но напоролся на второго. Тяжелый удар едва не сбил старика с ног.

– Руки! – глухо рявкнул в противогаз один из охранников, поднимая оружие.

Старик кинулся на него, вцепился в автомат, рискуя при этом получить пулю в живот.

Повезло. Охотник оказался не так силен. Кашу же, напротив, раздирала такая злоба, что неведомо откуда появились силы и он остервенело вырвал оружие и саданул им противника.

Охотник охнул, упал. Маска слетела с его лица. Противник растерялся окончательно, схватился за противогаз, за что и поплатился. Прикладом автомата старик огрел его по затылку и бросился на второго охотника, но того уже и след простыл. Дверь в дальнем конце комнаты была распахнута настежь.

Еще до конца не понимая, зачем он это делает, Каша бросился следом. В руках было оружие – старик не знал, сколько там патронов и есть ли они вообще, но не терял надежды попытаться освободить друзей.

Едва вбежав в комнату, Каша остановился как вкопанный. В тесном помещении набилось много народа, двое охотников стояли у дальней стены, двое держали Глеба, еще один осматривал парня. Сбежавший от Каши боец, истерично захлебываясь, что-то говорил одному из своих коллег.

Первым ситуацию просек Глеб. Оттолкнув одного из охотников в сторону, он бросился на второго, крикнув:

– Аркадий, бегите!

– Я за вами пришел.

– Вику увели в бункер, до нее не доберемся, а одну я ее не брошу. Бегите! Приведите сюда помощь! Один вы все равно не справитесь! Без шансов!

– Но…

– Уходите!

Глеб попытался ударить самого здорового охотника, но тот ловко увернулся. Противников было слишком много, даже для них двоих.

– Они нас не тронут! Бегите! Приведите…

Последние слова парень не смог договорить – тяжелый удар в челюсть сбил Глеба с ног. Но даже упав, он бросился в ноги к двоим охотникам и не дал тем пойти в атаку на старика.

Каша побежал прочь.

Выскочив за дверь и заперев ее на засов, старик вновь прошел к санпропускнику. Там, еще, видимо, не ведая о побеге, неспешно прогуливался охранник. Выждав мгновение, пока он не уйдет, Каша бросился к выходу.

Охранник обернулся, увидев незнакомую фигуру, окрикнул:

– Погоди!

Старик не остановился.

– Стой, говорю!

Уже понимая, что произошло что-то из ряда вон выходящее, охотник бросился к переговорному устройству, висевшему на стене, и крикнул в динамик:

– Код «шесть»!

Задыхаясь больше от страха, чем от усталости, старик услыхал сквозь шум собственного дыхания позади дробный топот множества ног. За ним бежали. И еще услышал он, как бряцает в их руках оружие. Они не стали в него стрелять, потому что боялись повредить стены лаборатории, и теперь гнали на улицу, чтобы прикончить там. И тогда, вновь потеряв голову от страха, он помчался из последних сил, не чувствуя своего тела, отплевывая липкую тягучую слюну, ничего больше не соображая.

Санпропускник вывел, вразрез с его ожиданиями, в коридор с одинаковыми дверями.

Сначала Каша сунулся в просторное белое помещение, но, увидев там двух людей в белых халатах с непонятным, похожим на чемодан оборудованием в руках, быстро вернулся в коридор и рванул дальше. Топот за его спиной не прекращался, кто-то прикрикнул:

– Стой, падла!

Каша смутно видел по сторонам удивленные лица тех, кто трудился в лаборатории: обычные люди, если не знать, чем они занимаются.

«Убивают людей!» – злобно подумал старик, выбивая плечом дверь. Та легко поддалась, и он выскочил на улицу.

– Стой! – вновь раздался окрик за спиной, а следом знакомый хриплый голос Тринадцатого, говорящего, кажется по громкой связи:

– Оставьте его! Не стрелять! Самое главное у нас. Его на улице грохнуть, гада!

Раскатистый голос из громкоговорителя, висящего под самой крышей здания, произнес:

«КОД ШЕСТЬ. ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ. ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ ОБЪЕКТА – В КОНТАКТ НЕ ВСТУПАТЬ, НЕ ПЫТАТЬСЯ ОСТАНОВИТЬ. ГРУППА ЛИКВИДАЦИИ УЖЕ ПРИСТУПИЛА К СВОИМ ОБЯЗАННОСТЯМ. ПОВТОРЯЮ…»

Каша аж присвистнул от услышанного.

«Группа ликвидации? – с ужасом подумал он. А потом одернул сам себя: – А что ты хотел? Цыган с гитарами?»

Его тошнило, болела грудь, но старик продолжал бежать, уже видя конечную цель – ворота за периметр. Да, там была охрана, он это прекрасно помнил. Но иначе выбраться отсюда никак не получится. Надо попытаться.

В голову полезли мысли о том, что там, за стенками этой пыточной, остались Глеб и Вика, но Каша ничего не мог с собой поделать, ноги сами несли его прочь.

«Я вернусь! Вернусь за ними!» – билось в висках, и он скрипел зубами, потому что знал, что врет сам себе. Не вернется. Не потому, что струсил. Нет, он уже давно ничего не боялся, кроме одного. Одна причина не даст ему вернуться за ними. Смерть. Она сейчас ближе всего на свете, и времени нет. Оттого и стучало в висках, и било всего, и выворачивало наизнанку. Его сейчас просто пристрелят. И все.