– Где же он в «Ваське» спрятался? Место шумное, людное.

– Третий этаж, угловые апартаменты, обозначенные номером 222. Окна выходят на две стороны. Одни смотрят на площадь, другие на перекрытый сейчас из-за стройки узенький проезд. Там стоит блочный дом, из которого, я думаю, можно взять Когтя на прицел.

– Снайпер?

– А почему бы нет? – Семёнов произнёс это с каким-то особым мальчишеским задором, и Саприков вспомнил, как давным-давно, ещё в молодые годы, он повздорил с Эдиком и стукнул его кулаком в лицо, разбив ему нос. Эдик увидел льющуюся кровь и с точно такой же интонацией воскликнул, что не стыдно и даже приятно получить затрещину от настоящего мужчины.

– А почему бы и нет? – повторил Семёнов.

– Снайпер… Пусть пойдёт снайпер. Я отправлю Лешака на это дело. Но не думаю, что мы обойдёмся выстрелом издалека. Лешак работает со свечкой наверняка, когда есть время подготовиться, а тут сплошная скороспелка. Я, пожалуй, сам пойду в «Ваську».

Семёнов одарил Саприкова пронзительным взглядом:

– Не боишься, что можешь засветиться?

– Меня там никто не пасёт, да и разве не могу я появляться в «Ваське»? Что хочу, то и делаю. Я, может, Кошелева навестить желаю.

– Верно говоришь. Но всё же там после тебя труп останется.

– Это не моя забота. Даже если я свидетелем буду по его убийству проходить. Откуда мне знать, кто его сделал? У Когтя врагов – как у сучки блох. Я пришёл, поговорил, а тут выстрел в окно. Я же ни ухом ни рылом. Стрелять не мне. Зато я буду уверен, что Коготь не слиняет, а останется там, – оскалился Чемодан.

– Очень, как я вижу, тебе охота увидеть его в таком качестве.

– Охота, есть причины. Так что приступим, Эдик.

– Мои ребята подстрахуют! – Эдик хищно улыбнулся, показывая ровный ряд мелких зубов.

То, с какой быстротой Чемодан согласился взять на себя ликвидацию Когтева, навело Семёнова на мысль, что Саприков уже строил такие планы. Значит, с ним следовало держать ухо востро.

* * *

– Закопошились, черти, – Романов опустил трубку на рычаг. – Что-то даже слишком быстро. Торопятся.

– Выехали, что ли? – насторожился Лисицын.

– Собираются. К Чемодану приезжал Семёнов. Думаю, они решили действовать сообща. До этого Семёнов был в «Васко да Гама». Полагаю, что Когтев именно там сховался.

Романов взял телефонную трубку:

– Алло? Шкаликов? Поднимай команду. Отправляемся в «Васко да Гама». Только никакого шума. Пусть обложат этот притон со всех сторон. Все входы и выходы держать под прицелом. Ясно? Там может начаться сильная стрельба. Место людное, так что надо приложить максимально усилий, чтобы эту самую стрельбу пригасить… А я что могу?.. Петрович со своей стороны должен посодействовать… Нет, не надо… Не мне тебя учить… Чёрт, ни хрена мы не готовы к этому броску, ничего у нас не отработано… Одна группа пусть ведёт Чемодана от самого дома. И на всякий случай пошли людей к Семёнову, но я уверен, что он лично никуда не поедет, переждёт на хате… Всё, я выезжаю…

Романов бросил трубку и горящими глазами посмотрел на Сергея и Ксению.

– Вот, братцы мои дорогие, началось! Так, что ли, князь Андрей говорил? Началось то самое, о чём так думалось, о чём переживалось… Я помчался. Влад, пошли.

– А мы-то что? – поднялся Сергей.

– А вы с Ксюшей смотрите детективы по телевизору. Они безопаснее.

– Ты хочешь сказать, что не пригласишь меня с собой? – спросил Лисицын.

– И не подумаю. Ты уже нагулялся вдоволь. Всё! Мне некогда!

Хлопнула дверь.

Наступила тишина.

– Мы опять вдвоём с вами, Сергей, – смущённо проговорила Ксения.

– Вообще-то после того… после дачи ты могла бы вполне обращаться ко мне на «ты», как я обращаюсь к тебе. Я люблю уравновешенные отношения.

– Я не могу.

– Почему?

– Вы старше, Сергей.

– А мужа ты тоже во множественном числе величала?

– С мужем всё иначе.

– Но он же старше тебя. И даже старше меня.

– Он старше годами. А вы как-то по-другому. Я вас уважаю.

– Спасибо. Но я вроде бы не проявил себя никак, чтобы заслужить твоё уважение.

Она сверкнула глазами в ответ.

– Вот что, Ксения дорогая, ты глазами своими на меня так не смотри. Я уже купился на них однажды. До сих пор себя ругаю.

– Вам было плохо со мной?

– При чём тут «плохо» или «хорошо»? Дело в другом. Я с тобой встретился по иному поводу, по иной причине.

– Разве одно другому мешает? – спросила девушка, как бы настаивая на чём-то.

– Нет, конечно, но…

* * *

Выйдя из дверей лифта и повернув за угол, Саприков и его сопровождающие, со спрятанными под пиджаками пистолетами, попали в коридор, просматриваемый насквозь охранниками Когтева.

– Четверо, – шепнул ближайший к Чемодану мордоворот, здесь только четверо. Нас тоже четверо.

– Эдик сказал, что пятеро, – бросил в ответ Чемодан.

Они мягко прошли по ковровой дорожке до конца коридора и остановились.

– Михалыч меня не ждал, но он не будет огорчён моим появлением, – сказал Саприков высокому парню, закрывшему собой дверь в номер. – Доложи ему.

Парень молча кивнул, но внутрь не вошёл. Он лишь сделал шаг в сторону и пропустил за дверь другого охранника, сам же продолжал наблюдать за гостями.

– Михал Михалыч, там Чемодан пришёл, – сказал вошедший в комнату парень полулежащему в кресле и потягивающему коньяк хозяину.

– Чемодан? Откуда он узнал?

Охранник пожал плечами.

– Пусть войдёт, – разрешил Когтев. – Но без охраны. Вы все будьте начеку. Чуть шорох – сразу сюда.

Он повернулся к сидевшему в углу комнаты пятому охраннику.

– Ты тоже не спи. Чемодан – свой, но я его не ждал, так что не убирай руку с пушки.

Тот понимающе кивнул.

Дверь открылась, и на пороге появился Саприков Старший.

– Как ты нашёл меня, Тимофей? – протянул руку Когтев.

– Эдику меня был. Рассказал про твою беду. – Саприков изобразил на лице глубокое сочувствие и пожал протянутую руку. Но я не думаю, что из-за этого стоит переживать. Ты же не один и не в пустыне. Мы всё сделаем.

Когтев кивнул.

Тимофей Саприков внимательно оглядел комнату. Белые стены с тонким золотистым рисунком, напоминающим паутину. На каждой стене по большой печальной картине в коричневых тонах. Светильники в форме золотых оленьих рогов. Лепной бордюр под потолком. Четыре низких кресла вокруг невысокого столика с наставленными на нём блюдами. Громадные окна, наполовину закрытые тяжёлыми тёмно-зелёными шторами. Чемодана интересовали эти окна. Особенно то, что выходило на проезд Волконского. Где-то там должен был уже пристроиться верный ему Лешак с неразлучным своим чёрным футляром. Но занавески, пожалуй, слишком мешали обзору. Отодвинуть бы проклятые занавески, сорвать их к чёртовой матери.