– Говорила, – подтвердила Элизабет. – Стараюсь быть правдивой.

– Со всеми, кроме себя самой, – поправил внучку старик. – Я не буду больше задавать никаких вопросов. Воспользуйся собственной головой и додумай все сама.

– А ты-то что считаешь? – внезапно взмолилась девушка.

– Это не важно, – уперся дед, но, заметив в глазах Элизабет растерянность, смягчился. – Все очень просто. Джеффри тебя любит, хочет он сам того или нет.

– Если это и так, – возразила девушка, – все равно остается одна загвоздка.

– Какая же?

– Он сам до сих пор… не знает.

– Значит, твоя задача его просветить. – В глазах у старика заплясали веселые искорки.

Игра продолжалась, но Элизабет не могла сосредоточиться на доске и постоянно попадала впросак. Ее голова была занята разработкой плана – как вести себя с мужем, и это отнимало все силы.

– Дед, – вдруг позвала она. – Джеффри считает, что я предательница, а я не знаю, как его разубедить.

– Со временем он оттает, – заверил внучку старик. – Ведь твои помыслы, детка, были чисты, и Джеффри скоро это поймет. – Разговаривая с Элизабет, Элслоу не переставал обдумывать позицию.

А девушка размышляла над словами старика, и ей по-прежнему было не до шахмат.

– Ты всегда меня учил сначала все как следует обмозговать, а потом решать. Мне кажется, надо…

– Стоп, – остановил ее дед. – Не говори мне о своих намерениях. Не хочу знать о твоих кознях.

– Кознях! Дед, ты зря меня стыдишь. Я всегда вела себя с мужем достойно. Достойно, – повторила Элизабет с нажимом. – И если Джеффри меня любит, то, что я задумала, тоже пройдет достойно.

– Мат.

– Что ты сказал?

– Я выиграл.

– Нет, – улыбнулась Элизабет, – это я выиграла.

– Глупости. Я забрал ферзя, и твой король в ловушке. Выиграл я.

– Ладно, – согласилась девушка. – Игра за тобой… но король – мой.

* * *

Пока Джеффри был в отъезде, Элизабет собирала вещи, которые следовало перевезти из Монтрайта в ее новый дом. Задача оказалась не из простых. Просыпаясь каждое утро, она боролась с приступами тошноты. Желчь рвалась наружу, и зачастую изболевшийся желудок не мог ее удержать. Элизабет потеряла аппетит и ела все меньше и меньше, надеясь выгнать таинственно проникшую в утробу отраву. Чтобы восстановить силы, приходилось все больше и больше отдыхать днем.

Она не решалась гнать недуг повешенной на шею головкой чеснока, чтобы дед не заподозрил болезни. Ей не хотелось тревожить старика, но сама она начинала беспокоиться. Хворь была какой-то необычной: после утренних сражений с накатывавшей тошнотой девушка вдруг возрождалась и чувствовала себя вполне нормально, – и так до самого вечера, когда возобновлялся ее поединок с желудком.

Свое состояние Элизабет объясняла тем, что уехал муж. Любовь взбаламутила не только ее разум, но и тело. Но когда дней через семь Джеффри вернулся в Монтрайт, ее самочувствие не улучшилось. Барон был сильно занят подготовкой к отъезду и не очень обращал внимание на жену. Элизабет была отчасти этим довольна, хотя в то же время ощутила разочарование. Но вскоре стало ясно, что супруг ее избегает. Он являлся в спальню, когда жена давно уже спала, и уходил утром, пока она еще не открывала глаз.

Элизабет сохраняла внешнее спокойствие, а желудок бунтовал все сильнее и сильнее. Ей делалось лучше только тогда, когда подмигивал или улыбался дед. Кивок головы или мимолетная улыбка напоминали о недавнем разговоре… вселяли надежду, что муж ее все-таки любит.

Боже, но каким же он был упрямцем. Сердился еще настолько, что совсем не смотрел в ее сторону, даже если они оставались в одной комнате. И с самого возвращения ни разу не прикоснулся. Сердце Элизабет заныло, когда она поняла, как сильно жаждет его поцелуя, объятия, любви.

Наступило утро их отъезда в имение Джеффри. Для начала лета стояла необыкновенно жаркая погода. Элизабет старалась изо всех сил сохранить самообладание, но, прощаясь с домашними, совсем затосковала. Она знала, что Джеффри останется недоволен, если заметит, что жена слишком расчувствовалась. И не забывала об этом, когда целовала и прижимала к сердцу Томаса.

– Я буду скучать, – только и сказала она деду на прощание.

– Знамя не забыла? – спросил ее Элслоу. – Маленькое напоминание о прошлом поможет справиться с неопределенностью будущего.

– Не забыла, – ответила внучка. – Храни вас с Томасом Господь!

Старик крепко ее обнял и посадил на лошадь. Потом нежно пожал руку и ласково произнес:

– Тебе так много пришлось пережить, детка, но закваска в тебе сильная. Богу угодно, чтобы ты отправилась навстречу судьбе и мужу. А одно без другого немыслимо, как виноград и камни стены, по которой вьется лоза. Так что ничего не бойся, прислушивайся к сердцу, но действуй всегда с головой.

Элизабет улыбнулась хитроумному совету деда.

– Постараюсь.

Джеффри, наблюдая за прощанием старика и внучки со ступеней замка, испытал за жену гордость: он понимал, каких ей стоило усилий сдерживаться. Она выглядела невозмутимо и достойно – по-королевски царственно. Но это видимое спокойствие скрывало жгучую горечь неизбежной разлуки. Элизабет оставляла все, что ей было знакомо, чтобы следовать за человеком, которого считала неспособным ни на какие другие эмоции, кроме гнева.

Барон был вынужден признаться, что ему нравятся нежные отношения между Элслоу и Элизабет, и в то же время Джеффри ревновал.

Размышления рыцаря прервал Томас. Мальчуган подлетел так, что его хрупкое тельце чуть не врезалось в ногу лорда. Джеффри подбросил ребенка в воздух.

– Веди себя хорошо, слушайся дедушку. – Барону показалось, что его голос прозвучал слишком резко. Но Томас нисколько не испугался – только улыбнулся и кивнул в ответ.

Джеффри сделал вид, что собирается уронить мальчугана, и тот восторженно взвизгнул. Барон поставил его на ноги. Внешне он был нисколько не тронут, когда Томас обхватил руками его ногу, но на самом деле искреннее проявление чувств ребенка доставило ему удовольствие. Джеффри, заметив, что к ним направляется Элслоу, похлопал мальчика по затылку.

– Я за ним присмотрю, – проговорил старик.

– А я – за вашей Элизабет, – торжественно пообещал Джеффри.

– Бог нам обоим в помощь.

Барон улыбнулся и покосился на жену. Он заметил, что Элизабет едва скрывала горе.

– Надо спешить, а то она раздумает ехать. Элслоу, будьте осторожны. Опасность не исчезла, пока Белвейн на свободе.

Старик хлопнул Джеффри по спине и обнял. А потом, глядя на его застывшее, точно каменное, лицо, сказал: