слуга, и два варианта переброшенной через седло. Спереди — дорогой груз, сзади — так себе.

— Что это еще за… — возмущенная Настя замахала в воздухе руами, подыскивая правильные слова, — Шовинизм и угнетение.

— Средневековье во всей красе, — отец развел руками, — А что ты хотела. Пусть оно даже искусственное и контролируемое, как у Макса. Мы в прошлый разговор это выяснили, статус женщины вынужденно сведен до вещи, имущества.

Оно, конечно, возможно, более высокий статус у породистых представительниц правящего сословия. Но чем ты это докажешь и покажешь? Дорогие ткани и вычурное платье, обилие золота и иных статусных украшений, эскорт и охрана? Если я правильно запомнил, едет она в одной рубахе с чужого плеча с одним рыцарем. Как кстати его зовут-то, а то я запамятовал, — спросил он у меня.

— Альберт Лонгсворд.

— Не устал его так называть? — ехидно поинтересовался отец.

— Нет, у меня текст от первого лица, я его никак не зову. — ответил я.

— Хитрец, — он рассмеялся с доброй улыбкой, — ловко вывернулся. Но вернемся к порядку движения. Как они будут размещаться?

— По лесу, Стелла едет, Альберт идет рядом.

— Это дружок и так понятно, как они поедут в обжитых местах? Рассуждай.

— Для скорости он посадил ее в седло, а сам идет рядом. Она легче и это дает прирост скорости. Пока вокруг лес, все нормально.

— Так, принимаем. Проговорили уже.

— Когда выходит к людям, берет ее к себе седло, — проговаривая я пытаясь вывернуться из указанных рамок.

— И куда? Ясно что не как груз, но вперед или назад?

— Перед собой, — я даже немного внутри зажмурился, прежде чем так сказать, уж больно пристально Настя на меня смотрела.

— И скорость падает еще немного. Потому что ее нужно поддерживать и ловить, а для лошади дополнительная нагрузка, — тут же добавляет отец.

— Зато в город приехали. Можно эльфийку переодеть и купить для нее коня.

— Какой город? Это хутор на дальних выселках. У тебя в тексте было. Максимум помыть можешь и слегка приодеть. Сменную рубаху и сарафан какой.

— Почему это?

— Экономика. Дальний хутор — это натуральное хозяйство, тут нет излишков. Практически все что производиться — это сырье. Деньги появляются при переделах и торговле. А у начала производственной цепочки — излишков нет. Весь прибыток конвертируется в необходимое, то что не производится на месте. Да, незначительные запасы будут, но я тебе их уже озвучил. Одежда и, возможно, обувь. Ношенная. Хочешь нового — поезжай в город, чем больше — тем шире выбор товаров. Та же проблема и с лошадьми. Все что есть — это либо запас мяса до осени, либо рабочая сила. Свободный выпас и разведение с селекцией — при большом городе, где экономика может это позволить. Вернемся на минутку к лошадкам, до полутора лет — мяско, свыше — заготовка под рабочую скотину. Потому что мясо грубеет. Жестче становится. А к работе и седлу начинают приучать после четырех, потому что до этого сил не хватает. Но у тебя в руках есть авторский произвол, рули как хочешь.

— Тогда им повезло. Умылись, приоделись, обзавелись дополнительным транспортом, — решил я. Могу же я хоть как-то уравнять шансы.

— Принято. И что у нас дальше? — слишком легко согласился отец. У Подгорельского появилась тень усмешки на лице.

— Едут до города, докупают недостающее, прибывают в родное баронство, к магу.

— И никаких проблем?

— А вот нет. Экономика и политика стабильны, как следствие на дорогах отсутствуют разбойники, — отрезал я.

— А самые главные разбойники? — с подковыркой спросил дядя Яков, — Которые удельные бароны и прочие вассальные шишки?

— Одиночный рыцарь со спутницей движется проездом, никого собой не интересует.

— Несостыковка. Твоя эльфийка любопытна и постоянно ищет приключений на полупопия, — при этих словах отца я немного смутился, а Настя, на которую все дружно покосились, покраснела.

— Ладно, какие тут подводные камни? — замучено спросил я.

— Тут с более глобального начинать надо. Что у тебя там с исторической ступенью развития общества?

— Феодализм, свободные арендаторы. И я помню чего ты мне наговорил в прошлый раз.

— Именно феодализм, не абсолютизм? — продолжил допытываться Яков.

— Так, что я опять накосячил?

— Слово запомнилось, вот и цепляешься за него. Феодализм, Максимка, это раздробленность, куча автономных банд по сути, и все со всеми толкаются боками. В таких условиях конфликты неизбежны. И ничейный латник на дороге вызовет интерес. Либо это шпион, либо кошелек на лапках, с которого можно что-то поиметь кроме проблем. Как минимум лошадь и доспехи, — пояснил Подгорельский.

— А вот следующий вариант ближе к твоему антуражу. Это когда появляется самая большая шишка в этом болоте и не дает разгуляться всем остальным. Король, монарх, царь, император, ну и другие названия. Его личная банда самая большая, да плюс его сторонники. И пока не соберется достаточно сильная коалиция против него, он продавит любого. Опять же, при короле обычно проявляется дополнительная структура власти — религиозная, обычно с единоначалием и единобожием. И идет параллельно. Твои монастыри, как хранилища знаний, в эту картину вписываются, — подменил его отец.

— Ладно-ладно, я понял и проникся. Но как это может повлиять на моих героев? — я попробовал увернуться от сложностей.

— Наименьшее — побьют твою эльфу, за то что символ веры не знает. Проезд для иноверцев будет дороже. И так далее, — опять Яков. Договорились они что-ли.

— А знаешь, что самое забавное во всем этом разборе? Ты можешь смело его вообще проигнорировать. Оставить за рамками уход за лошадью, как в большинстве книг. Проигнорировать сословные предрассудки и рамки. Эту историю ты пишешь, — выдал неожиданную для меня мысль отец.

— Да вы издеваетесь, — вскипел я, — Закатили лекцию и натыкали носом во что только смогли придумать, а теперь «делай как хочешь, клавиатура у тебя»!

— Да, — спокойно встретил мою вспышку отец, — Именно так. Забей на все, твори любую чушь. И у тебя все равно будут свои читатели. Но вот авторы, внимательно относящиеся к деталям обычно вызывают больше уважения.

— Так, пока ты в драку не полез, добавлю еще пару пятаков, — прибавил Подгорельский, — Не укладываются твои рыцари в картину мира. Тут такая штука выходит, задача любого безземельного рыцаря в ту эпоху — дороже продать свой меч и голову. То есть пристроиться в дружину где кормят получше и по результатам обзавестись землей и людьми на этой земле, чтобы было кого грабить. А твои больше на ведьмаков — охотников на чудовищ похожи. Собираются ватагой, вычищают живность в окрестностях новой деревни, завозят переселенцев и кто-то один получит следующее звание, а поредевшая группа идет дальше. И так пока что-то