— Так спекулянт же убежит! Если мой дедушка его скрутит, у нас будут проблемы?

— Если его вина будет подтверждена, получите благодарность от Министерства Внутренних Дел, — Успокоил меня МИДоКГБшник.

Дед хмыкнул и продолжил кушать мороженку. Посмотрев на него, Николай Степанович пожевал губами и добавил:

— Но лучше все-таки воздержаться от самостоятельного задержания.

Покивал — понял, мол, и задал вопрос поострее:

— Знаете человека, который «Тетрис» придумал?

— Пажитнов, Алексей Леонидович, — Кивнул посольский.

— Как думаете, можно мне его в Японию забрать? У нас «Тетрис» многие любят, а у меня игровая студия недавно открылась, и Алексей Леонидович был бы для нас очень ценным сотрудником.

— К сожалению, это не в моей компетенции, — Развел руками Николай Степанович.

— А еще я бы очень хотел пригласить к нам Павла Коноплева — вашего советского гения. Знаете такого? Нескромно, но мне бы очень хотелось пообщаться с гением постарше — вдруг узнаю что-то новое для себя?

— Лично не знаком, но наслышан, — Кивнул посольский, — Но, опять же, это не в моей компетенции.

— Такой наш мир сложный! — Грустно вздохнул я, — Вот я видеоигрушки делать хочу, а взрослые мне сразу: «тут акции вот такие, контракты и неустойки такие-то, доли-х*ёли», извините за выражение.

Посольский хохотнул и ответил:

— Ничего, не могу сказать, что понимаю твои чувства, но мир и вправду сложно организованный механизм.

— Хорошо, что всегда можно положиться на взрослых! — Сладко потянулся я, под неодобрительным взглядом деда облизал розетку из-под мороженного и спросил: — А к кому мне насчет вывоза из СССР ценных кадров обратиться? Не навсегда, само собой. Лет на пять хотя бы.

— Я позвоню своим московским коллегам, — Пообещал посольский.

— Спасибо вам большое! — От всей души поблагодарил я, — Хороший вы человек, Николай Степанович — даже взятку давать не за что!

МИДоКГБшник хохотнул и, ловко воспользовавшись такой расслабленной атмосферой, спросил:

— А зачем тебе Кургинян?

А вот на этапе согласования мне этого вопроса не задавали — я просто передал просьбу через занимавшегося всем этим Гоки-сана.

— Хочу с его помощью попасть на Бродвей, — Честно ответил я.

Пока других задач у меня для Сергея Ервандовича нету — уши повсюду, так что в СССР о делах попаданческих — ни слова!

Брови мужиков ожидаемо поползли вверх, а я развел руками:

— Существует такой жанр: рок-опера. А у меня есть хип-хоп-опера.

— Я не особо во всем этом разбираюсь, но я верю в тебя, внук! — С теплой улыбкой похлопал меня по плечу дед Казума.

— Но почему именно его театр-студия? — Не отстал Николай Степанович.

— Елена Николаевна хвалила, — Пожал плечами я, — Мне этого достаточно.

Если пожилую актрису спросят, она подтвердит — мы и вправду с ней об этом говорили.

— Кроме того, — Продолжил я, — Проект новый, необычный, и, чего уж там, несколько даже авантюрный. Мэтры могут и не захотеть участвовать. А его театр все-таки «экспериментальный», — Изобразил пальцами кавычки, — И этой самой «экспериментальности» у меня хоть отбавляй!

— Вот оно как, — Покивал МИДоКГБшник, и мы покинули кафешку.

«Делового» япошку мы потеряли еще на выезде с территории санатория — он отправился к местным чинушам утрясать вопрос с «гуманитаркой». Ну а мы, пропустив поезд, пересекли Иртыш и отправились к жилищу Паршиных.

В каждом отечественном городе существует улица Ленина. Еще — Маркса и Мира, но последние две нам не нужны, а вот на первой проживает семья Антона. Считай, в центре! Встретили они нас всей семьей прямо у подъезда. Ух, дергаются! Могу понять — я бы тоже дергался. Отец и Антон, одинаково русоволосые и весьма похожие, в костюмах, мать семейства — в черной юбке с пиджаком поверх блузки, туфлях и колготках. В ушах — серьги, на шее — цепочка, на голове — заплетенные при помощи бигуди кудри. Вполне симпатичная! Отдельно отметил девочку двенадцати лет (запомнил, потому что ровесница Чико), такую же русую, с двумя «парадными», украшенными белыми бантами, хвостиками. Одета в светло-желтое платьице с накинутой поверх курточкой — на улице +16, поэтому младшего ребенка немного утеплили. Так-то поставь ее рядом с Чико, и разница «на глазок» получится в пару лет. Нет, моя сестренка растет как положено, просто она японка.

— Здравствуйте! — Нарушая регламент, первым и с широкой улыбкой поздоровался я, выбираясь из машины и не забыв подхватить спортивную сумку с подарочками, — Простите, что так долго добирались — далековато живем!

Пока дед выбирался из ЗИЛа — Николай Степанович с нами в гости, конечно же, не пойдет — я успел добраться до подъезда, с улыбкой поклониться в ответ, потом мы все вместе поклонились приветливо улыбающемуся (мы ведь приехали к моему другу, и для компании я выбрал именно деда Казуму — значит он в лепешку расшибется, но моей и своей чести не уронит) деду. Глядя на ответные улыбки родителей Антона, заметил золотые коронки. А вот у реп-негров это признак успеха!

— Коничива! — Старательно выговорил глава семьи, — Ваш визит — огромная честь для нас! — Добавил он по-русски с еще одним поклоном.

— Спасибо, что выучили наше приветствие! — Поблагодарил я и первым протянул руку, поняв, что гребаные посольские долго и усердно дрессировали семью Антона рук нам на всякий случай не тянуть.

Поручкались, (старшая и младшая Паршины залились краской, когда мы с дедом целовали им ручки), и я извинился:

— Простите, что своим приездом причинили вам столько проблем.

— Что вы, никаких проблем вы нам не причинили! — На правах главы семьи соврал отец семейства, и мы официально познакомились — маму Антона зовут Антонина (хе!) Петровна, отца — Сергей Антонович (двойное хе!), а дочь семейства — Ольга. Себя попросил звать просто Иоши, открестился от просьбы обращаться ко взрослым просто по именам, а деда представил как Хирано-сихана, что всем очень понравилось.

По широкой лестнице со свежеокрашенными (попахивает!) перилами поднялись на второй этаж трехэтажной «сталинки», отметив яркую синеву стен, новенькие почтовые ящики и кокетливые фикусы на визжащем от гордости: «Меня тоже перекрасили!» подоконнике. Распахнув оббитую свеженьким дермантином (в мои времена хитрые маркетологи называют его "Эко-кожа") дверь, глава семьи с отточенным поклоном пропустил вперед сначала дам (потому что их пропустили мы), потом нас, потом зашел сам. В квартире вкусно пахло ухой и