Створки ворот легонько дернулись, плавно, с монотонным шумом поползли в сторону, но так и не открылись, двинулись обратно. Охранник щелкнул пальцем по антенне рации, развел руками. Так он и стоял, пока ворота не закрылись. Не велено ему впускать Олега во двор. Рая сначала дала добро, а потом передумала. И калитка была закрыта, и ключ к замку не подходил. И код радиодоступа Рая сменила — не открыть ворота с пульта.

Рая сама вышла к Олегу. На этот раз обошлось без внешних эффектов — никаких париков и брутально-сексуальных прикидов. Бейсболка, спортивная куртка и джинсы.

— С утра пораньше? Ты по мне так сильно соскучился? — ехидно спросила она.

— Почему в дом не пускаешь? — спросил он, стараясь не выходить из себя.

— Не лаю, не кусаю, а в дом не пускаю, — усмехнулась она.

— Ты не кусаешь, ты жалишь!

— Вот и скажи, как в таком настроении пускать тебя в дом? Дети подумают, что папа псих.

— Издеваешься?

— Нет, просто защищаю детей от дурного влияния, — совершенно серьезно сказала Рая.

— Это я тебе изменял?

— А разве нет? Эльвира, Вика… И это только те шлюхи, о которых я знаю! — резко сказала Рая, пристально глядя ему в глаза.

— И Данилу я убил?

— Это ты о чем?

— Ты знаешь, о чем!

— Понятия не имею!

— И Гаврила просто так повесился?

— Гаврила повесился? — Потрясенная Рая распахнула глаза. Казалось, это известие действительно стало для нее новостью.

— А ты не знала?

— Нет. Когда он повесился?

— Вчера. В Быковке. Ты ему позвонила, приехала за ним, отвезла в Быковку, там он и повесился!

— С чего ты взял?

— Я разговаривал с соседями Гаврилы. Они слышали, как позавчера ночью к дому подъехала машина. Видели, как вы вместе заходили в дом.

— Меня видели в Быковке?! Позавчера ночью?!

— Видели!

— А что, у Гаврилы фонарь возле дома появился? Или его соседи в темноте хорошо видят?

— Что и требовалось доказать! — усмехнулся Олег.

Соседи действительно не разглядели Раю и даже марку машины не различили, не говоря уже о номерах.

— И что ты доказал? — удивленно повела она бровью.

— Ты знаешь, что возле дома было темно!

— Так это я еще когда знала… Что-то я не пойму, чего ты хочешь?

— Ты позвонила Гавриле, привезла его в дом, заставила написать признание, а потом задушила и повесила!

Рая держалась хорошо, ни взглядом, ни словом не выдавая чувств. Но именно поэтому Олег и не сомневался в том, что смерть Гаврилы — ее рук дело. Она только с виду слабая, а на деле и задушить может, и к балке в сарае подвесить.

— Ты в своем уме? — Рая смотрела на него с недоумением, в котором угадывалась издевка.

— Ты звонила Гавриле, привезла его в Быковку.

— Ты болен! — с холодной беспощадной усмешкой сказала она. — Тебе нужно лечиться!

— Я этого дела так не оставлю!

— Я еще раз повторяю! Ты болен! И тебе нужно лечиться! — Рая смотрела на него, как санитар на буйного пациента.

— Да нет, это тебе нужно лечиться! Ты же маньячка! Для тебя же люди, как мухи! Ты запросто убиваешь!

— Опять двадцать пять! — всплеснула руками Рая. — А еще удивляешься, почему я тебя в дом не пускаю. В больнице мне истерику закатил, здесь устраиваешь. Никогда я не признаюсь, что спала с Аскольдом! Что убивала его! И с Данилой я не спала! И с Патриком не была! И убивать его не собиралась!..

— Не признаешься? — оторопело посмотрел на нее Олег.

— Нет, и не проси!

— Я не просил! Ты сама во всем призналась!

— Когда я призналась?! — вытянулась в лице Рая.

— Ты приходила ко мне в больницу, сказала, что с Патриком была… А до этого с Аскольдом и Данилой.

— Так, что еще? — Она с озадаченным видом приложила к подбородку согнутый палец.

— А ты не помнишь?

— Помню. Ты сказал, что я Данилу убила. Чтобы он тебе про наш секс с ним не рассказал. Сам обвинил меня в убийстве, сам же меня и оправдал. Как будто Данила в петлю лез… А сейчас Гаврила в петле! — Рая выдохнула из легких воздух, испытывая огромное облегчение. — А я тебе чуть не поверила!

— Гаврила уже не в петле, а в морге!

— Ну да, и я призналась тебе в том, что я шлюха и убийца! — фыркнула она.

— Да, призналась!

— Ты в зеркало себя видел? — напористо спросила Рая. — Посмотри на себя, и ты увидишь больного человека!.. Ты сошел с ума, Олег! Тебе надо лечиться! Травма головы — дело серьезное, ее запускать нельзя. Сейчас у тебя просто раздвоение личности, потом на людей начнешь бросаться…

Олег потрясенно смотрел на нее. Вид у него, действительно, мягко говоря, неважный. Дальняя дорога, бессонная ночь, агрессивное настроение. А еще с Патриком он дрался… Но на самом деле он в здравом уме и ясной памяти.

— Какое раздвоение личности?!. Ты приезжала ко мне в больницу, сказала, что была с Патриком, с Аскольдом, с Данилой!

— Когда я приезжала к тебе в больницу? — Рая чуть ли не умоляюще смотрела на него. — Когда ты лежал с черепно-мозговой травмой? Ты помнишь наш разговор? Ты помнишь, в каком состоянии ты находился?

— В каком состоянии? — Олег замолчал в раздумье.

Состояние у него действительно было неважное. Рая говорила, а он лежал с закрытыми глазами.

— Ты не говорил со мной! Ты бредил! И все требовал, чтобы я призналась в изменах и убийствах…

— А ты не признавалась?

Олег вдруг понял, что Рая говорит правду. Действительно, его сознание в тот день было помутненным. Он разговаривал с Раей, не глядя на нее. Голова кружилась, нутро выворачивалось наизнанку, а тело все норовило скувыркнуться с койки… И еще он тогда находился под впечатлением от встречи с Патриком. И его мучил вопрос, где Рая была в то время, когда Олег выяснял с ним отношения? И подозрения насчет Данилы кололи мозг. А еще вызывал вопросы эпизод с Аскольдом — правда ли Рая переспала с ним, прежде чем нанести удар?..

Вероятно, он и обрушился с этими вопросами на жену. Обрушился и выпал из реальности. Рая говорила одно, а воспаленное воображение выдавало другое. У него же действительно была сильная травма головы. Да и сейчас он еще не совсем в себе. Снова с Патриком подрался, получив по голове, потом в Юрловку из Москвы возвращался. В Быковку, как угорелый, ехал, с деревенскими разговаривал. Да, была машина ночью, кто-то заходил с Гаврилой в дом. Но, может, и не женщина то была вовсе. Может, Раю придумало его больное воображение?