меня появился хоть какой-то собеседник. Впервые за все время, пока я находился в тюрьме, мне было спокойно. Я не боялся нападения. По крайней мере, от Нахита. Мы разговаривали с ним о всякой ерунде, убивая тянущееся время. Он рассказал мне, за что попал в тюрьму. А именно из-за того, что решил проучить одного наглеца, который нелестно высказался о его национальности. Нахит оказался иранцем. В тюремную больницу он попал по той же причине. Мой сосед очень чувствительно относился к любому оскорблению, связанному с его национальностью. Кто-то что-то сказал о его родине, и он уже машет ножом перед лицом этого подока. Несмотря на это, он мне понравился. Нахит был гордым, но добрым. И что немаловажно — справедливым. Также я узнал, что на родине у него была большая семья, которая до сих пор не знала о том, что он здесь. Нахит не стал огорчать родных, сказав им, что уехал зарабатывать деньги в место, где нет связи. Я узнал о нем более чем достаточно, чтобы убедиться в том, что он не шестерка Люка. Я же в свою очередь рассказал ему только о том, что меня подставил бывший друг, подсунув огромное количество наркотиков.

Было уже поздно, когда мы с Нахитом молча лежали на своих местах и пялились в стены. Каждый думал о своем. Наступил период эмоционального затишья, когда не хочется ни говорить, ни двигаться. Свет в нашей темнице еще горел, когда я услышал звук открывающегося замка. Нахит не сразу вышел из оцепенения, когда к нам в палату зашла молодая медсестра. Оказалось, она сменяла Дорис в ночную смену. Иранец наконец оторвал глаза от грязной стены и взглянул на худую низкую блондинку. Мне не понравилось недоумение на его лице.

Зои хоть и была милой и привлекательной, но ее взгляд настораживал. Она посмотрела на меня задумчиво и с какой-то злобой. Несмотря на хрупкую фигуру, медсестра оказалась еще грубее Дорис. Она без всяких церемоний начала резкими движениями менять мою повязку, под которой оказалась не очень-то и глубокая рана. Кровь еще немного шла, но в целом, кроме пореза с двумя швами, ничего не было. Так же резко она наложила мне свежую повязку и подошла к Нахиту. Тот внимательно смотрел за тем, что делает медсестра. За это время никто не произнес ни звука. Девушка вскоре удалилась, оставив нас с какой-то тревогой на душе.

— Тот, кто тебя пырнул, — произнес Нахит, укладываясь на свое место, — не целился в жизненно важные органы. Он не хотел тебя убить.

Его слова застряли у меня в голове. Мне совсем не хотелось знать, откуда у моего соседа такие познания, но я не сомневался в их правдивости. Действительно, Джин говорила о мучениях на протяжении всего срока, а не о смерти. Она с Люком не хотели, чтобы я так быстро и просто умер. Неужели каждый раз меня будут резать так, чтобы я попал в больницу, но в тоже время не откинул копыта? И где гарантия, что очередной раз не будет фатальным? Наверное, Люк как раз таки и хотел, чтобы я жил в напряжении оттого, что каждый раз буду гадать, откуда придет удар и будет ли он последним?

Настроение от таких мыслей у меня совсем испортилось. Я так и лежал, глядя в пустоту, и размышлял о своем будущем, о Люке с Джин, об Авроре, которая появилась в моем сне, и даже не заметил, как наступила ночь. Спать совсем не хотелось, поэтому я просто лег на бок и закрыл глаза. В темноте слышалось только монотонное сопение Нахита. В какой-то момент мне показалось, что я слышу глухой стук. Через пару секунд я понял, что это были чьи-то шаги: кто-то шел по коридору. Они становились громче, хоть и не настолько, чтобы разбудить кого-то. Этот человек явно старался идти тихо. Он остановился у нашей камеры и я похолодел от страха. Неужели меня пришли добить? Мысль была нелогичной, но на тот момент казалась самой правдоподобной. Я услышал, как этот кто-то вставил ключ в замок и повернул его, затем был скрип открывающейся металлической двери. Глаза я не открывал, но ощутил, как ко мне подошли. Я уже приготовился к отпору, как учуял знакомый запах. Это была молодая медсестра, заменяющая Дорис. От нее пахло лавандой. Я слегка успокоился, но гарантий не было, что хрупкая девушка не сможет убить человека, который, к тому же, спал. Она откинула край одеяла и взяла мою руку.

— Просыпайтесь. Пора делать укол, — тихо произнесла медсестра, чтобы не разбудить моего соседа.

Я уже тогда понял, что Зои странно себя ведет. Здесь всем было абсолютно наплевать на чужой сон, а тут она пыталась вести себя тихо, словно скрывая что-то.

Я сделал вид, что только проснулся, и медленно повернулся на спину. Зои включила карманный фонарик, который зажала во рту. Сначала она ослепила меня им, направив прямо мне в лицо, а затем перевела луч на мою руку. Неосознанно я пытался угадать ее настроение, поэтому вместо того, чтобы смотреть на то, что она собирается делать, бросил взгляд на ее лицо. Не успел я ничего спросить, как девушка уже всадила иглу мне в кожу и начала выпускать лекарство из шприца. Я в испуге отдернул руку. Остатки лекарства вылились прямо мне на майку. Фонарик тут же погас, и я услышал звук, похожий на сдавленное рычание. Зои явно была разозлена, так как она не успела влить оставшуюся половину лекарства.

— Что это было? — спросил я.

Ничего не сказав, она так же тихо вышла из камеры и заперла дверь. В темноте я видел только ее белый халат, исчезнувший за дверью. Звук быстрых шагов стал отдаляться. Мне показалось, что она перешла на бег.

Почти сразу я почувствовал, как сердце начало бешено колотиться. Все тело и мышцы расслабились, а внутренние органы словно работали в усиленном режиме. Сознание затуманилось. Тусклые очертания коек и фигуры Нахита поплыли. Они стали изгибаться и сворачиваться в спираль. Я услышал женский вздох, и более того, ощутил теплое дыхание на своей шее. Вокруг стало совсем темно. Голова кружилась, словно я выпил огромное количество виски. И вдруг на моей груди появилась рука, которая плавно поползла к шее. Я в страхе подскочил, скинув с себя кого-то.

— Ай, — недовольно произнесла Аврора откуда-то снизу. — Что это было?

— Аврора? — Я протянул руку и попытался нащупать ее.

Она лежала на мягкой кровати.

— А кого ты ожидал увидеть? — ответила она. — У тебя