– Очень уязвимое растение, – добавила доктор Буди.

– Корневая система меняет уровень кислотности в почве, поэтому здесь не растет ничего, кроме этих тополей и травы. Можно сказать, дерево отравляет среду своего обитания, чтобы другие деревья не могли там существовать и отбирать у него питательные вещества и солнечный свет.

– Это не касается раппов, – добавила доктор Буди. – Раппы здесь прекрасно себя чувствуют.

Она показала кончиком ручки на гроздья грибов, растущих у подножия тополей. Раппы напоминали мячи для гольфа на высоких стройных ножках. Цвет у них был совершенно неземной – нежно-голубые грибы чуть ли не светились, Марине даже захотелось вернуться сюда с фонариком и посмотреть на них в темноте. Как она их не заметила раньше?!

– Psilocybe livoris rappinis, – сказала Нэнси. – Возможно, самое великое открытие в микологии. Пока у нас нет никаких данных о том, что подобная экосистема существует где-либо еще во влажных тропических лесах – и где-либо еще на планете. Деревья и грибы, на которые вы сейчас смотрите, – уникальны. Насколько нам известно, это эндемики. Пропуск в духовное просветление.

– Вы их пробовали?

Нэнси Сатурн опустила ресницы и еле заметно кивнула, выставив кверху большой палец.

– Очень болезненная процедура, – вмешалась доктор Буди. – Интересная, познавательная, но очень неприятная.

– Если грибы – «раппы», тогда деревья – это «свенсоны»? – спросила Марина.

В солнечных лучах порхали лиловые мотыльки размером с вишню. Прежде Марина их не видела. Впрочем, среди густых лиан, опутывавших остальную часть джунглей, такую мелочь еще пойди различи.

– Деревья называются «мартины», Tabebuia martini.

– Вообще-то, мы тут охраняем раппы, – сказала Нэнси. – Вся секретность в отношении местоположения лаборатории нужна для того, чтобы никто не мог их найти. В научном плане, разумеется, важнее всего мар-тины. Возможно, они – величайшее открытие в современной ботанике. Но с тех пор, как доктор Рапп написал об обнаруженных им грибах, люди постоянно пытаются добраться до раппов. Если место их произрастания станет известно общественности…

Доктор Буди загородила глаза ладонью и покачала головой.

– Вот-вот, тогда тут все вытопчут – наркодилеры, бразильские власти, другие племена, немецкие туристы. Трудно сказать, кто будет тут первым и что за битвы разразятся в джунглях. В одном можно не сомневаться – племя лакаши исчезнет. Их жизнь вращается вокруг раппов. Поскольку грибов тут в сто раз больше, чем требуется для ритуалов, они их не сушат и не хранят. Раппы можно собирать в любое время года, и лакаши верят, что так будет всегда. Уже три года я пытаюсь выращивать мартины и, соответственно, раппы. Не в Мичигане – в лаборатории, из корневых отростков, на такой же почве и на такой же воде. И ничего не получается.

– Рано или поздно получится, – заверила ее доктор Буди.

Нэнси Сатурн пожала плечами:

– Хорошо бы.

Тут доктор Сатурн и доктор Буди, извинившись, заявили, что они заговорились и пора браться за работу – время не ждет. Ученые стали ходить от дерева к дереву, задавая женщинам короткие вопросы на языке лакаши. Нэнси достала из сумки тонометр и измерила давление у Мары. Между тем Марина обратила внимание на деревья: возле каждого виднелась пластиковая табличка с числами и датами. Она подошла к одному мартину, провела рукой по коре, понюхала ее. Увидев такие деревья на берегу озера в Миннесоте, она прошла бы мимо, а если бы и оглянулась, то разве чтобы подивиться необычайно желтой коре. Вот раппы она бы точно заметила – подумала Марина, разглядывая удивительные комочки у себя под ногами. Они были похожи на стайку экзотических глубоководных обитателей, чудом оказавшихся на суше за тысячи миль от океана. Как доктор Рапп нашел это место? Как догадался зайти в джунгли на целую милю, не обращая внимания на индейцев, размахивавших факелами на берегу?! Марина бродила между деревьев. Какое же наслаждение – ходить без помех! Какое наслаждение делать шаг, точно зная, куда опустится нога! Она подняла руки над головой и потянулась… Тем временем индианки одна за другой отходили от деревьев, выковыривая из зубов застрявшие кусочки коры. Буди позвала нескольких женщин из толпы, обтерла их пальцы смоченной в спирте ваткой и взяла кровь. Сделав записи, она тщательно упаковала ампулы в маленькую металлическую коробку. На другом конце рощи доктор Сатурн обратилась к лакаши с просьбой посерьезнее – протянула трем женщинам ватные тампоны, и те запустили руки под платья и после нескольких энергичных движений запястьем вынули. Доктор Сатурн приложила каждый тампон к стеклышку и кусочку лакмусовой бумаги.

– Что это вы делаете? – поинтересовалась Марина.

– Проверяю уровень эстрогена в цервикальной слизи. – Доктор Сатурн села на землю и стала надписывать пробирки с тампонами. – Стеклышки нужны для проверки на феномен папоротника.

– Но это же устаревший метод, – возразила Марина.

Метод представлял собой мудреный процесс наблюдения за кристаллизацией солей цервикальной слизи, образовывавшей на стеклышках причудливые папоротникообразные узоры. Если «папоротник» не вырос – женщина бесплодна.

Доктор Сатурн улыбнулась:

– Для лакаши он весьма эффективен. Их уровни эстрогена очень чувствительны к приему коры.

– Как же вам удалось убедить их… – Марина замялась, подыскивая подходящее слово, – тампонироваться?

– Доктор Свенсон – гений убеждения. Она начала их приучать задолго до моего приезда. Даже представить себе не могу, как она их запугала. Но теперь для лакаши это обычная процедура, никакого вторжения в частное пространство они в анализах не видят.

Последняя женщина непринужденно протянула ей тампон, Нэнси взяла его и кивнула.

Выполнив все, о чем их просили, лакаши удалились группами по трое-четверо, не оглядываясь на деревья и ученых. На руках они несли самых маленьких, остальные детишки ковыляли следом. Их дело здесь было сделано. Еще несколько мгновений – и индейцы дружно скрылись в густом лесу, словно школьники, спешащие на урок.

– Они приходят сюда каждый день?

– Они грызут кору раз в пять дней, но являются сюда группами – в один день одни, в другой – другие. И приходят с завидной регулярностью. Как они узнают, что прошло пять дней, – непонятно, ведь системы отсчета времени у них нет. Могу лишь предполагать, что у лакаши это стало физиологической потребностью. Они не приходят сюда во время беременности. По сути, с момента зачатия ребенка кора женщин уже не интересует. Это подтверждает и доктор Свенсон. Поэтому беременности здесь продолжительные, почти тридцать девять недель. Лакаши не приходят сюда и во время менструаций. Цикл у них очень удобно синхронизирован, так что несколько дней в месяц у нас выходные.

– Настолько синхронизирован?

Нэнси кивнула:

– У девочек первые менструации проходят нерегулярно, потом налаживаются, после родов тоже бывают сбои, но в общем и целом…