нашла биологического отца, пусть лишь только в тридцать шесть лет?

Наверное, да.

Но от этой радости я не верещу, не прыгаю под самый потолок. Во мне будто всё окаменело, словно в голую сырую землю запустил свои щупальцы лютый мороз.

— Рада, конечно, — с натянутой улыбкой фокусирую взгляд на задумчивом лице отца.

— Что-то на радость не похоже, — ухмыляется он, — но да ладно. Слишком мало времени прошло. Мы ещё успеем привыкнуть друг к другу, да?

— Наверное, успеем.

— Наташ, идём, я хочу тебе кое-что показать, — отец поднимается со стула и я, не задавая лишних вопросов, следую его примеру.

Минуем зал ресторана и вскоре оказываемся на улице. Уже вечереет, даже успели зажечься фонари, а потому я разглядываю всё вокруг, так и не понимая, что именно хотел показать мне отец.

К ресторану подъезжает легковой автомобиль, на капоте которого красуется логотип известного немецкого автопрома. Со стороны водителя распахивается дверь, но я всё ещё не понимаю загадочную улыбку, расползающуюся на губах отца.

— Я не умею извиняться, дочь, — на слове “дочь” моё сердце подпрыгивает и застревает где-то в горле, потому что Сергей впервые меня так называет, да меня вообще "так" впервые кто-либо называет за последние тридцать лет. — В качестве извинений прими этот подарок.

— Машину? — киваю в сторону белой красотки, ключи от которой мне заботливо вкладывает в руку отец.

— Да. Она теперь твоя. Документы оформлены на твоё имя. Катайся на здоровье.

— Я не могу принять этот подарок, — пытаюсь вернуть ключи от машины отцу, но он качает головой. — Послушайте, вы мне ничего не должны, тем более, дарить такие дорогие подарки.

— Если тебе не нравится, то завтра поедем в автосалон и выберем другую — любую, какую захочешь.

— Вы меня неправильно поняли…

— Наташ, — прерывает меня на полуслове, аккуратно положив ладонь на плечо, отчего я вздрагиваю, — я хочу начать всё сначала. И мне не кажется эта “БМВ” дорогим подарком. Я тридцать шесть лет не принимал участия в твоей жизни. К сожалению, изменить этот факт я не в силах, но дай мне шанс на будущее, пожалуйста.

— Я не могу, — качаю головой, — правда не могу. У меня же есть машина, и квартира есть, у меня всё есть.

— И тебе ничего не надо. Я это уже слышал. Но и ты услышь меня, — развернувшись ко мне лицом, распахивает объятия и я оказываюсь в плотном кольце рук отца, — впусти меня в свою жизнь. Дай шанс стать тебе ближе.

Выдержав паузу, всё-таки соглашаюсь оставить ключи, хотя мой внутренний голос совсем не рад этому.

— Закончим наш ужин? — подмигивает отец, довольный исходом разговора.

— Надеюсь, на этом сюрпризы закончились? — киваю на иномарку.

— Сегодня да, — беззаботно улыбается отец.

Возвращаемся в зал ресторана. Залпом выпиваю весь фужер с игристым напитком. Сердце по-прежнему стучит с повышенной скоростью, как бы я ни старалась расслабиться. Чтобы отвлечься от поедающих изнутри мыслей, скольжу взглядом по залу, пока мои глаза не натыкаются на один столик.

Быстро хлопаю ресницами, смотря в одну точку, но картинка не исчезает, а по спине тонкой струйкой стекает ледяной пот, потому что за тем столиком, где сфокусирован мой взгляд, сидит компания мужчин, среди которых я узнаю бывшего мужа.

Бледнею.

Заметив резкую смену моего настроения, отец встревоженно оглядывается.

— Что-то случилось, Наташа? Ты будто призрака увидела, — усмехается отец.

— Почти, — шепчу пересохшими губами и в тот момент, когда Рад резко встаёт из-за стола и движется в нашу с отцом сторону, намертво прилипаю к спинке стула.

Рад не успевает поравняться с нашим столиком, как его с двух сторон окружают здоровенные мужчины, одетые в чёрные деловые костюмы. Они на целую голову выше Радмира, да и в плечах значительно шире, но по взгляду Сташевского ни разу не скажешь, что его этот факт хоть как-то волнует.

Напротив!

Чёрные глазища пылают таким диким огнём, что мне становится страшно за отцовских телохранителей.

Качаю головой, смотря на плотно поджатые губы Радмира.

— Пожалуйста, не нужно, — говорю шёпотом.

— Так на чём мы остановились? — продолжает Сергей, делая вид, что за его спиной сейчас не разворачивается настоящий экшен.

— Я так не могу, прости, — вскочив из-за стола, двигаюсь вперёд, но отец ловит меня за запястье, приказывая остановиться.

— Наташа, сядь, — приказной тон Сергея выводит Рада из равновесия, и я уже вижу его правую руку, отведённую назад и сжатую в кулаке, как один из телохранителей берёт весь удар на себя, прикрывая отца.

— Руки от неё убрал! — строго чеканит Рад и я ускоряю шаг, чтобы этот огромный “шкаф” в чёрном костюме не успел причинить вреда мужу.

— Отпусти его, — толкнув телохранителя в плечо, оборачиваюсь в сторону отца, — скажи своему псу, чтобы отпустил!

Сергей не спешит с ответом. Ухмыльнувшись, тянется к фужеру с игристым напитком, опустошает его залпом и только потом делает ленивый взмах рукой.

Телохранители, как по щелчку пальцев, расходятся в разные стороны, уступая мне дорогу. А я иду навстречу Радмиру на ватных ногах и дышу тяжело, готовая наброситься на него с кулаками за эту дурацкую выходку. Но когда подхожу ближе и вижу разбитую губу, из которой сочится свежая кровь, моё сердце болезненно сжимается в груди.

— Идём со мной, — даже не смотрю в чёрные глаза, а просто двигаюсь вперёд, зная, что Сташевский точно пойдёт следом.

И как только выходим из зала ресторана, Радмир хватает меня за руку и впечатывает в своё тело с такой силой, что я едва не падаю, теряя равновесие.

Кольцо на моей талии сжимается до ощутимой боли, но я, стиснув зубы, терплю.

— Я убью его, Наташа, и это будет на твоей совести, — шепчет мне на ухо, а у меня волоски на теле становятся дыбом, но не от страха.

— Успокойся. Идём в уборную, нужно остановить кровь. У тебя губа разбитая.

— Да насрать мне на губу. Ты не слышишь меня, нет?

Сделав резкий манёвр, вырываюсь из стальной хватки и оказываюсь повёрнутой к Радмиру лицом.

Скрещиваю на груди руки, отступаю на один шаг и смотрю на бывшего выжидающим взглядом.

— Пока ты не накосячил, давай сделаем так, как предлагаю я.

Я и сама не понимаю, откуда берётся эта смелость. Но моя внезапно возникшая решительность идёт только на пользу. Я не буду с ним говорить, когда нас может услышать любой желающий, да и пусть сначала успокоится и не рычит на меня, как питбуль без намордника!

Уборную нахожу сразу. Распахиваю настежь дверь и, не оборачиваясь, шагаю прямо к умывальнику. Включаю в кране холодную воду. Жду.

— Ну, я