благополучный город, где одинокая пришлая девушка без роду, племени и гроша за душой сможет зарабатывать себе на жизнь не только оказанием секс-услуг.

Признаться, что я не Асфоделия? С высокой долей вероятности от идеи выдать меня за Эветьена Стефанио откажется – даже если не поверит, то не такой же он упёртый баран, чтобы связывать ценного сотрудника с мало того что островитянкой, так ещё и сумасшедшей? Или решит, что я всё выдумала в попытке избежать брака, и откосить от высокой чести не удастся в любом случае?

Куда ни кинь, везде клин.

Жизель вернулась лишь на рассвете, когда сон всё-таки сморил меня. На цыпочках прокралась в спальню, с выбивающимися из-под капюшона тёмными распущенными волосами, держа в одной руке туфли. Разделась торопливо и в нижней сорочке нырнула под одеяло, делая вид, будто она с вечера тут спит и вставала разве что по нужде. От шороха шагов дрёма мигом слетела, но я решила не выдавать, что проснулась и не смущать девушку.

Завтрак превратился в мучение.

Эветьена в общем зале не было, император тоже не спустился. Тисон держался как обычно, словно накануне ничего не произошло, ни его возвращения, ни приватных ночных бесед, однако без всякой телепатии очевидно, что он что-то заподозрил. Да и кто бы нет?

Брендетта одаряла меня убийственными взглядами. Ей уже сообщили, что волею Его императорского величества фрайнэ Асфоделия участвовать в постановке не будет, и теперь девушка терялась в догадках, что может означать сие явное внимание Стефанио к особе столь ничтожной. Вдруг да решил император пойти против здравого смысла и воли богов и избрать в жёны нечестивую островитянку?

Жизель была очаровательно рассеянна, задумчива и мечтательна, Нарцисса являла собой покорность и смирение, не споря с доставшейся ей ролью злодейки наперстянки.

К счастью, после завтрака рыцари, как обычно, развели подопечных по спальням и удалились не задерживаясь, а Эветьен объявился прежде, чем те вернулись для сопровождения девушек на репетицию. Меньше всего хотелось, чтобы Тисон присутствовал при моём разговоре с его братом. Конечно, Тисон мог вовсе не приходить – на репетицию мне не надо, хоть какой-то прок от особого монаршего благоволения, – но вдруг решил бы, что и на уроках магии за мной следует приглядеть? К тому же казалось порой, что он ревнует, видя меня в компании брата.

Чело моего без пяти минут жениха отражало покой и безмятежность, на устах блуждала отработанная светская улыбка – ровно до момента, пока я не явила ему своё личико, выражающее всю гамму владевших мной чувств, включая недосып. Маска вежливой доброжелательности слетела мгновенно, Эветьен помрачнел, покосился на присутствующую при сём Жизель, взял меня под локоток и повёл прочь. Заговорил, правда, лишь когда мы покинули дворец.

Надо же, как они собственным стенам не доверяют-то!

– Вы уже знаете.

– К сожалению, – подтвердила я.

– И кто успел принести вам эти вести?

– Император.

– Лично? – удивился Эветьен.

– Да.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Где? – к удивлению присоединилось подозрение.

– Возле пруда, на набережной.

– И что вы там делали… вечером?

– Ну… – я запнулась, сообразив, как сомнительно всё звучит. – Гуляла.

– Одна? – а вот теперь явственная угроза.

– Нет… со мной был Тисон.

– Надеюсь, вы понимаете, что впредь вам следует быть осмотрительнее?

– В смысле? – пришёл мой черёд удивляться.

– Отныне вы – моя суженая, не Стефанио, и мне бы не хотелось, чтобы моя невеста была ещё большим объектом для сплетен и пересудов, чем уже есть, – чопорно сообщил Эветьен. – Ведите себя если не соответственно вашему воспитанию и положению, то хотя бы пристойно.

– Слушай, друг сердечный, а ты не охренел в край? – я остановилась посреди аллеи, дёрнула рукой в попытке избавиться от цепких пальцев на локте. – Я не хочу замуж!

Мужчина замер, огляделся – народу на аллее немного, прогуливались себе в сторонке, – и понизил голос:

– Полагаете, я желаю жениться, причём немедля? Или думаете, решись я на брак, то не смог бы взять в супруги фрайнэ более… достойную?

– Тогда откажись! – выпалила я.

– Не могу, и вы это прекрасно знаете. Как и то, что ваши возражения значения не имеют. Ни у одного из нас нет веской причины, дабы отказаться от этого союза.

– Наверное, стоило поменьше трепаться о моём даре, – прошипела я. – И как, кстати, ты оценил мой высокий потенциал, если ничего не видел, кроме светящихся рук?

– Поверь, твои светящиеся руки сказали больше, чем тебе кажется, – Эветьен вслед за мной перешёл на «ты».

Да и резон выкать почти что жениху и невесте? Не посторонние, чай, люди… чёрт, Светка в восторге щенячьем была бы. Нашёлся наконец полумифический нормальный мужик, готовый её сестрицу непутёвую в ЗАГС отвести. Или в храм, если по местным меркам. Правда, в добровольно-принудительном порядке, но кого волнуют такие несущественные мелочи?

– А про амнезию… частичную потерю памяти ты упомянул? – не такой же Стефанио гад, чтобы женить верного подданного на девице, не помнящей даже имён родителей?

– Упоминал.

– И?

– Что – и? Как видишь, препятствием это не явилось, – Эветьен возобновил прерванное было движение, потянул меня за собой. – Идём, Асфоделия, не стоит привлекать лишнего внимания.

Мы свернули с центральной аллеи на боковую, поуже, пустынную. С утра облачно, серо, и оттого народу в парковой зоне меньше обычного.

– Ты вообще обо всём ему отчитываешься?

– Только о том, о чём ему необходимо знать в рамках моей службы. Но не абсолютно обо всём, что вижу и слышу, – мужчина бросил на меня искоса странный взгляд.

Затаилось в нём, тяжёлом взоре этом, нечто непонятное, словно Эветьен знал что-то тайное, очень личное обо мне – Алёне, не Асфоделии, – чем не поделился с правителем, но о чём нет-нет да размышлял сам.

– И что, на этом всё? То есть больше ничего нельзя поделать, только смириться и пожениться через два-три месяца?

– Как я уже говорил однажды, императору интересны одарённые люди, не являющиеся адептами Заката. Но нынешнее положение одарённых в Империи таково, что шансы разыскать тех, кто нужен Стефану, не столь уж велики. Законы не изменить в одночасье, равно как и мнение и отношение людей. Поэтому нас, свободных от ока закатников, мало. Ещё меньше среди нас, кого можно было бы держать при дворе,