Бардак был полный. Военные, ФСБ и МВД вели себя как лебедь, рак и щука. Над колонной барражировали боевые вертолеты. Параллельным курсом двигался спецназ. Явно готовился штурм…

При этом о блок-посте на въезде в село Первомайское попросту забыли. Тридцать шесть новосибирских омоновцев, подготовленных, готовых вступить в бой, стали очередными жертвами - не предательства даже, а простой забывчивости важных государственных деятелей. Их не отвели от дороги. И не отменили приказа не открывать огонь…

И бандиты разоружили их без единого выстрела, как слепых котят. И вошли в Первомайское. Потом были бессмысленные переговоры. А бандиты тем временем окапывались. Управившись с этим, утром 15 января они расстреляли дагестанских старейшин-переговорщиков и шесть новосибирских милиционеров. Только тогда начался штурм Первомайского. На тот момент у бандитов оставалось около ста заложников…

«Альфа», «Вымпел» и спецназ ВВ, измученные четырехсуточным хроническим недоеданием (об организации питания начальство как-то позабыло) и ночевками в открытом поле, словно мотострелки, пошли на штурм села. Большей глупости нельзя было придумать, но тогда о жизнях людей вообще никто не думал.

Об этом начнут задумываться намного позже - только в августе 99-го, когда обнаглевшие от безнаказанности боевики нападут на Дагестан и дело в свои руки возьмет новый премьер - будущий президент России. Только тогда во главу угла начнут ставить принцип минимальных потерь, а не бессмысленные сроки любой ценой…

Но в девяносто шестом до этого было ой как далеко. И «совместный оперативный штаб» ФСБ и МВД гнал на убой элитные части в промозглой степи. А Дудаев слал в Первомайское радиограммы: «Вы ОМОН весь зря не уничтожили. Это неправильное решение, с нашей точки зрения…»

Зря волновался Дудаев. В мясорубке под Первомайским план по уничтожению людей даже перевыполнили. Работали с размахом - «градом», «вертушками»… Сколько точно людей погибло и как, неизвестно до сих пор. Только новосибирских омоновцев, отданных на заклание бандитам то ли по недомыслию, то ли по преступной халатности, пропало без вести восемнадцать человек…

А потом и их, и многих-многих других предали еще раз, уже после смерти. В разгар нового сражения за Грозный, который окончательно пришедшие в себя боевики захватили 6 августа, генерал Лебедь подписал в Новых Атагах соглашение о перемирии…

Ах, как горд был собой генерал-миротворец. Вошел-таки, мля, в историю! Может, даже о Нобелевской премии мира подумывал…

А вот о пленных-то солдатах в миротворческом угаре переговорщики как-то позабыли. Начисто. И об их матерях. И о заложниках. Не до них, видно, было в Новых Атагах - там, мля, глобальное мышление проявлять было нужно, а не о каких-то, понимашь, солдатиках думать…

И стало 22 августа началом новой эпохи в Чечне. Своей подписью вверг генерал-миротворец республику в мрак Средневековья…

После разговора с Бродским Клим быстро прошел в свой кабинет в административном здании теннисного клуба. Он чувствовал прилив сил. Как застоявшийся конь. Вернее, как засидевшийся в клетке волкодав. Адреналин буквально бурлил в крови Клима.

После стольких дней нудного ничегонеделания ему наконец-то предстояла настоящая работа. Та самая, любимая, которой его лишили, вышвырнув из УБОПа.

Конечно, дело было очень трудным и опасным. Но в том-то и заключалась его прелесть. К тому же тут все было в одном флаконе - и удовольствие, и вознаграждение. Гонорар Клима должен был составить пять миллионов баксов. Пять миллионов «зеленых», с которыми он мог поселиться в любой точке земного шара и навсегда забыть о работе. Или открыть детективное агентство… С такими деньгами можно все.

Но это была перспектива. А сейчас Клим чувствовал небывалый прилив сил и пьянящий азарт от предстоящей охоты. О том, что его жертвой должен был стать преданный своей страной и прошедший ад солдат, Клим не думал. Для него киллер был преступником, убийцей. Так что, по большому счету, найти и обезвредить его было долгом Клима. Именно этим он и занимался всю свою жизнь…

В своем кабинете Клим первым делом прошел к встроенному одежному шкафу. Отстегнув заколку с брюликом, он торопливо снял галстук и швырнул его на полку, даже не потрудившись повесить. Следом Клим освободился от дорогого пиджака и сразу почувствовал себя намного лучше. Пару минут спустя он уже переоделся - в свободные брюки, спортивного кроя рубашку и удобную куртку.

Опостылевший костюм Клим мешком повесил на тремпель, в карманы своей новой одежды переложил только самое необходимое. Захлопнув выдвижную створку шкафа, он блаженно потянулся и прошел к столу. Его взгляд наткнулся на открытую пачку «Парламента». Только сейчас он понял, как ему надоела эта американская фигня с воздушной камерой, которую приходилось курить для поддержания имиджа. Рука сама потянулась к бело-синей пачке, смяла ее и швырнула в урну.

Взамен Клим нашарил в столе заныканную пачку «дукатовской» «Примы», щелкнул зажигалкой и с огромным удовольствием затянулся крепким дымом. После чего окинул кабинет прощальным взглядом и стремительно вышел. У лестницы, выскочив из-за угла, он с разгона налетел на «клубную» секретаршу Бродского - Зину.

Девушка ойкнула и испуганно подалась назад, выронив папку. Зинаида была хороша - стройная брюнетка с короткой стрижкой и высокой грудью. Она была единственной в клубе, с кем Клим так и не переспал. Хотя и пытался пару раз «закинуть удочки».

Но Зинаида на все его знаки внимания реагировала однообразно. Точнее, никак не реагировала - просто смотрела как сквозь стену. Чтобы успокоить свое уязвленное самолюбие, Клим тогда решил, что она или «лесби», или спит с Бродским…

– Извините! - быстро сказал Клим, стремительно подняв папку и протянув ее Зинаиде. - Я не хотел…

И только тут секретарша Бродского его узнала.

– Ой! - удивленно произнесла она. - Это вы?..

– Я, я, - тряхнул папкой Клим. - Держите же! Я спешу!

Зина протянула руку, сделала паузу и вдруг сказала:

– А вам так больше идет… Серьезно.

В глазах девушки появилось то, чего так безуспешно добивался Клим раньше. Она явно ждала - чтобы и он сделал шаг навстречу. Например, пригласил ее после работы в кафе. Или прямо домой…

Но было уже слишком поздно. Точнее, не ко времени. Клим действительно спешил. И не мог позволить себе отвлекаться на романтические встречи. Поэтому он почти насильно сунул папку в руку Зине и подмигнул:

– Я знаю, что мне так больше идет! Пока, зеленоглазая!

С этими словами Клим обогнул растерянную девушку и буквально скатился по лестнице. Через минуту его «бимер» пятой серии уже выехал из ворот клуба и направился в сторону центра…

И стал Грозный после Новых Атагов и Хасавюрта центром работорговли. Площадь Дружбы народов, украшенную когда-то статуями русского, чеченца и ингуша, местные жители сразу переименовали в площадь Дураков. Не иначе, в честь тех российских деятелей, которые приложили руку к заключению преступного мира…