его отца, что для матери было намного страшнее, чем применение такого неприятного метода.

Кирилл слышал, как его родители ещё долго беседовали на кухне. Дверь в комнату сына они оставили открытой. Сами поставили чайник и всё обсуждали произошедшее. Мать снова плакала, а отец пытался её успокоить. Костянову стало стыдно за то, что он заставил их пройти через такое. Он вдруг явно осознал, что как бы часто родители ни сравнивали его с другими парнями его возраста, они всё равно любили сына и искреннее переживали. Его также удивило то, что отец, человек на язык острый, даже ничего ему не сказал. Не предпринял попытки спихнуть всё на не сложившуюся учёбу и в целом разъеденный интернетом мозг.

— Жаль, что отказался вести это дело. — сокрушался отец. — Но обещаю, что устрою этому говнюку-учителю полною головомойку.

— Успокойся, родной. — осипшим голосом отвечала женщина. — Надо думать о том, чтобы сына вылечить. Думаешь, это повторится снова?

Кирилл закрыл глаза, пытаясь уснуть. Страх всё никак не отпускал его. Разговоры родителей хоть немного, но успокаивали, словно колыбельная для маленького ребёнка. Он дёрнул рукой, проверяя, надежно ли прикован к кровати, после чего, наконец, смог расслабиться.

«Утро вечера мудренее».

Глава 21

Зоя нервно теребила свои волосы, смотря на прикованного к кровати Кирилла. Тот, держа в левой руке вилку, нанизывал на неё зелёные круглые дольки киви. Ангелина разместилась у него на кровати, попивая сделанное для всех его мамой смузи. Все трое ждали, когда придёт Гриша. Его задержали в участке, чтобы допросить подробнее, ну и наглядно показать тёмную сторону сайта для заработка. Без него начинать что-то обсуждать никто не хотел, да, впрочем, и не было смысла. Ребята боялись того, что произошло, но каждый до последнего делал вид, что всё хорошо и ничего криминального ещё даже и не начиналось.

— Может, всё-таки отпустите меня? — Кирилл без особой надежды дёрнул привязанной рукой. — Вы ж со мной. Ничего я не сделаю!

Ангелина и Зоя переглянулись между собой. Думали, пойти ли на поводу у друга или нет.

— Ну пожалуйста! — взмолился Кирилл. — У меня рука уже затекла, да и наручники натёрли.

— А если ты снова бросишься к ноутбуку? — спросила Ангелина, допивая свою порцию смузи. — Ты как начальнице объяснять будешь пропажу ноута?

Кирилл театрально застонал, ударяясь головой о стенку. Маша ему ничего гневного не писала. Начальство молчало тоже, хоть он и был уверен в том, что уж его бывшая-то наверняка обо всём расскажет. Тем более что сегодня она отрабатывала смену с языкастой напарницей, которая на весь рынок славилась своим талантом сплетницы.

— Давай я отнесу? — предложила Зоя. — Как раз потом Гришу встречу.

— Я тоже могу! — подорвалась Ангелина, но тут же сникла, поймав на себе вопросительный взгляд Кирилла. — Ну, всё-таки Маша меня больше принимает. Даже подарок какой-то прислала. — тут же попыталась оправдаться девушка.

Зоя на это лишь усмехнулась. Дорофеевой просто очень хотелось провести немного времени с Гришей наедине, и её подруга как никто другой это понимала. Ей, конечно, было не жалко, но вот недавнее появление Олега не особо-то располагало к прогулкам Ангелины в одиночестве.

— А если Олега встретишь? — Орлова дотянулась до своей порции смузи и быстрыми глотками осушила стакан.

— Ну… — замялась Ангелина. — Могу дождаться Гришу с участка, а потом вместе пойдем.

— Шокер только не забудь. — Зоя поставила стакан обратно на стол, затем потянулась к своей сумке. — Возьми мой.

В любой другой момент Кирилл бы закатил глаза или рассмеялся. Зоя всё делала с таким серьёзным лицом, будто они находятся в боевике и за каждым углом их ожидает преследователь. Но, вспоминая, через что пришлось пройти Ангелине, и то, через что пришлось пройти ему самому, смеяться хотелось уже не так сильно.

— Мы скоро! — Ангелина сползла с кровати, и, взяв из рук подруги маленькую чёрную коробочку, покинула комнату, что-то радостно насвистывая себе под нос.

— Так освободишь? — поинтересовался Кирилл, снова звеня цепочкой наручников.

Зоя взяла со стола ключ, который им передала мама Кирилла, и залезла к другу на кровать, принявшись ковыряться в замке.

— Лучше расскажи, как с Машей работается. — замок глухо щёлкнул, и Кирилл, дёрнув руку, высвободился из оков серебряного браслета.

— Решил больше даже не думать об этом. — признался Кирилл, растирая затёкшее запястье и смотря на повисшие на спинке кровати наручники. — Тварь и есть тварь.

— А я вот сейчас сомневаться начала. — Зоя села рядом с ним. — Ангелина тоже казалась мне последней тварью. А оказалось, что ей самой нужна была помощь. Я тут недавно узнала, что Машка беременна вторым, а муж её на работу даже устраиваться не собирается.

Костянов вспомнил, как сильно от его напарницы пахло в тот день сигаретами, и скривился от отвращения.

— И что, я должен после этого её пожалеть? — фыркнул Кирилл.

— Нет, просто чаще всего у людей есть какие-то причины быть теми, кто они есть. — задумчиво заметила Зоя, поджимая коленки и опуская на них голову. — Непонятно лишь, почему они не хотят бороться с этим, чтобы другие не пережили то, через что прошли они. Почему, когда человеку больно, или вся его жизнь была несправедлива к нему, он хочет, чтобы другие были так же несчастны, как он? Почему нельзя взять ответственность за мир и за себя самого?

— И как это касается Маши?

— Я думаю, что, скорее всего, она так ведёт себя, потому что иначе других способов доказать своё превосходство не может. Ведь куда проще верить в систему, где есть низшие и высшие ранги, чем в то, что все равны.

— Ну, допустим, ты объяснила её издевательства над тобой. А то, что ей плевать на людей?

— Ну… — она пожала плечами. — Может, у неё был какой-то свой резон в том, чтобы выставить тебя в дурном свете. Конечно, сейчас каждый никому и ничего не должен, но по мне, так люди неправильно воспринимают эту фразу. В конечном итоге мы все кому-то и что-то должны, как и другие нам. Разве это и не называется системой, которую все так любят и ненавидят одновременно? Люди, что поддерживают друг друга. По-моему, это прекрасно, и не надо ломать это убеждение из-за тех, кто садится тебе на плечи. Таких надо просто скидывать, но не отгораживаться от всего мира.

— И этому меня учишь ты… Сама от людей долгое время закрывалась. Меня никто не понимает, вернее, нас, все живут нормально, и только мы никем не понятые.

— Просто я не думала, что есть люди, способные меня понять. Я не