Черт побери!

Его охватило смятение. Не в силах усидеть на месте, он встал и начал ходить по комнате, пытаясь осмыслить, к каким последствиям может привести это его открытие.

– Их имена, сына и дочери. Как их звали?

– Меня не было в суде, когда это обсуждали. Если мне когда-то и называли их имена, я их позабыл.

Марк и Джоан. Их звали Марк и Джоан.

Он повернулся спиной к Аддису и сделал вид, что разглядывает гобелен на стене. Незачем лорду Бэрроубургу видеть, какое впечатление произвел на гостя его рассказ.

Противоречивые эмоции овладевали Ризом, волны изумления сменялись волнами гнева: она обманула его, не солгав, а промолчав. Доверяла ему, но не настолько, чтобы признаться во всем. Считала, что он не сможет обеспечить ее безопасность. Он мог понять ее в самом начале, но потом…

Она не была дочерью йомена или мелкопоместного дворянина, она была дочерью маркграфа, Джоан де Брекон, дамой самых благородных кровей.

«Я берегу себя для себя, для выполнения обязательств и замыслов, которые появились у меня задолго до нашего знакомства. И не позволю тебе помешать».

В его голове образы, вышитые на гобелене, сменялись другими. Джоан, на глазах у которой убивают ее благородного отца… Джоан лицом к лицу с сэром Ги в том аду, которым стал ее мир, осознающая, что только она одна стоит между своим братом и его смертью… Джоан, с глазами, горящими яростью и решимостью, цепляющаяся за мечту о справедливости, спасающую ее душу от разрушения.

Она была права: ей нельзя было забыть прошлое. Простой человек без имени и титула мог забыть все раз и навсегда, но не она. Они с братом спаслись бегством, но опасность того, что прошлое последует за ними, всегда подстерегала их.

И это случилось. Прошлое настигло ее сегодня на рыночной площади.

– Они уязвимы, – услышал он собственный голос, в то время как перед его мысленным взором возник сэр Ги, нависший над Джоан возле собора. Самоуверенный и дерзкий, довольный собой, словно ястреб, поймавший беззащитную голубку.

Он отмахнулся от этого воспоминания и повернулся. Аддис с любопытством рассматривал его.

– Они уязвимы, Мортимер и королева. Во дворце, в его коридорах и покоях он беспечен. Выслеживает и вынюхивает в надежде увидеть и учуять армию. Я свободно хожу по Вестминстеру и несколько раз бывал с ним наедине. Я легко могу…

– Нет, – слово прозвучало как не подлежащий обсуждению приказ. – Если тебя схватят, ты умрешь, и даже Эдуард не сможет помешать твоей казни, и неважно, насколько на руку ему будут твои действия. И это не может быть делом рук наемного убийцы. Это должен сделать король, законный правитель Англии, его решение должно касаться и королевы, а не только ее любовника.

– Тогда заставь Эдуарда действовать. Не на поле битвы, а в его собственном доме. Ты говоришь, у него есть горстка людей, которым он может доверять. Пусть они вместе с ним пойдут к королеве и Мортимеру и арестуют их.

– Мортимер может быть беззащитным перед ремесленником, но не перед королем, которого он стремится удержать в узде. Когда он видится с Эдуардом, то всегда окружен стражей.

– Если сделать это внезапно, все может получиться. Пусть не в Вестминстере, в другом замке, где стражников будет меньше. Там это удастся наверняка. Насколько велика власть Мортимера над его союзниками? Он покупает их, пока находится у власти, а как только он ее лишится, они сами оставят его. Королевство устало от его причуд и излишеств, не одному мне противно осознавать, что я своими руками привел его к власти. Несколько человек, Аддис, и скорость. Все будет кончено, прежде чем он сможет собрать подкрепление. Я думаю, его дворцовая стража не решится поднять руку на законного наследника престола, помазанника Божия.

Аддис встал и начал расхаживать взад-вперед. Его огромное тело кружило по комнате, а глубоко в темных глазах вспыхивали золотые огоньки.

Риз следил за его внутренней борьбой и очень надеялся, что убедил Аддиса. У Джоан не было возможности ждать, пока король соберет армию.

– Может получиться, – признал наконец Аддис, – не в Вестминстере, в каком-нибудь другом замке. Несколько человек, говоришь? Если они смогут пробраться в покои королевы, дело будет сделано, – он скрестил руки на груди. – Да, может получиться. Должно получиться. Если Мортимер вызвал к себе Ги Лейтона, то, может статься, он и сам что-то затевает. Такие люди, как Мортимер и Ги, в отличие от меня, не остановятся перед убийством из-за угла.

Ги появился не для этого. Его никто не вызывал. Он приехал сам по себе, чтобы найти сына и дочь Маркуса де Брекона. Приехал, чтобы убить мальчика, в смерти которого уверил своего хозяина. И его сестру.

– Дверь в покоях короля уже закончена?

– Да, она уже прорублена.

– Хорошо. Думаю, сегодня, прежде чем вывезти семью из Лондона, мне следует повидаться с хранителем королевской печати. Но если я хочу успеть это сделать, то я должен идти прямо сейчас. – Он крепко пожал Ризу руку в знак дружбы. – Я попросил тебя поговорить о простом, и ты так и сделал. Нам, баронам, кажется, что, для того чтобы сразиться за правое дело, нужна целая армия, но твой незамысловатый план пришелся мне по душе. Если сможешь, поговори с Мортимером еще разок. Скажи ему, что в городе неспокойно, пусть он неуютно себя почувствует в Вестминстере. Дай ему понять, что король проявляет нетерпение.

– Хочешь ли ты, чтобы я сделал что-то еще? Аддис поднял бровь.

– Значит, ты с нами?

Да. Не ради королевства и не ради высоких принципов, не ради чего-то возвышенного или сложного – он будет с ними ради Джоан. Если Мортимер падет, падет и Ги Лейтон, а она сможет добиться справедливости. Тогда она будет в безопасности, более того, сможет вернуть себе имя и владения, свою прежнюю жизнь.

– Я с вами, но я молюсь, чтобы снова не произошло ошибки, как в прошлый раз. Я не хочу стать свидетелем еще одной кровавой резни.

– За свою короткую жизнь Эдуард не видел ничего, кроме раздоров, и порядком от них устал. Он стремится исцелить королевство и не станет никому мстить, кроме Мортимера, конечно. Король очень зол на него и поступит с узурпатором так, как тот и заслуживает.

– Значит, завтра я поговорю с Мортимером и предупрежу его об опасности, как ты и сказал. Если я вдруг понадоблюсь, пришли за мной.

Они вместе спустились во внутренний двор. Мойра, стоя на пороге зала, помахала ему на прощание рукой. Аддис грустно улыбнулся.

– Она успокоится, когда узнает, что ты с нами. Она не доверяет скоропалительным решениям и необдуманным клятвам людей знатного происхождения, говорит, что такие клятвы подобны соломе, которая разлетается, стоит ветру подуть в другую сторон) .

– Ты рассказал ей?

– Она знала. Это только кажется, что она держится в стороне, но от ее взгляда ничего не ускользает.