слой пыли, но мусора или грязи нигде не было видно. Никакого запаха затхлости тоже не улавливалось. Пахло старой мебелью и свежим воздухом, пробивающемся в комнату сквозь щели окон. Значит можно сделать вывод, что за домом кто-то ухаживает. Не то что бы делает здесь генеральную уборку, а просто периодически наведывается и поддерживает чистоту. Натка лежала и пыталась понять, где она. Чей это дом? Может ли сюда кто-то приехать и спасти ее? Или есть возможность убежать? Очень важно было понять, знает ли еще кто-то об ее местонахождении? Вряд ли. Эдик бы не стал так рисковать, да и кому он может рассказать, если это их огромный секрет, о которым не должна знать ни одна живая душа. Артуру он тоже говорить не станет. Зачем? Натка для него всего лишь незаметное мутное пятно, не представляющая никакого интереса. Его интересует только теткино наследство. Тетки больше нет и виноват в этом Эдик. Вот с него и спрос. И Артура совершенно не интересует, кто в этом замешан. Ему будет наплевать, что кто-то другой помешал осуществлению его плана. Задание было дано Эдику, он и должен нести ответственность и он не сможет себя оправдать тем, что его баба закосячила и все испортила. Для серьезного человека, такой ответ, ответом не является. И марать руки, о какую-то Эдиковскую шалаву, он не станет. А это значит, что Артур сюда точно не придет. А больше некому. Анька в тюрьме. А даже если бы и не была там, то что, он бы к ней с повинной пришел? Хотя… Он так много о ней говорил, ему же ее жалко. Может и побежит прощения вымаливать. Слабак. Его же и посадят. Нет, вытаскивать Аню из тюрьмы он не побежит. Там на нем статей, как грязи. Даже если эта дурочка его пожалеет и простит, то он все равно не избежит заключения. Да и Натке, при таком раскладе, который он ей рассказал, лучше будет сесть в тюрьму, чем повторить Анютину жизнь. Для нее это самое страшное. С кем угодно она готова поменяться местами, только не с этой. Натка всегда была выше нее, у нее всегда была власть, разум и сила. Она не сможет позволить того, что бы все поменялось и стало наоборот. С кем угодно, только не с ней! Пусть Эдик ее здесь держит, бьет, продает и делает, что взбредет в голову. Главное, что бы Аня в этом не принимала участия и не знала о происходящем.

Полежав еще немного времени, Натка попробовала подняться. Но это была очень неудачная попытка, так ее руки и ноги были окутаны тугими веревками, а все тело болело от недавних побоев. Посмотрев на входную дверь, девушка отметила, что расстояние до нее не такое уж и большое. Буквально пару метров. Значит можно попробовать доползти, а там вдруг и на улице оказаться получится. Конечно, она не понимает, где находится, да и из-за нервного состояния, за дорогой не смотрела, поэтому какая это местность, так и остается загадкой. Но это не столь важно. Главное попасть на улицу, потому что, какая бы это глушь не была, все равно хоть где-нибудь, но должны быть или люди, или дорога. Тем более дорога, они же на машине приехали. Ехали по какой-то дорожке, наверняка по которой, помимо них, другие машины тоже ездят. Так что шанс на спасение есть. Главная цель, это улица.

Пошевелив затекшими от веревок ногами, Натка слегка подтянула их к себе, немного согнув в коленях. Затем напряглась, и что было сил, сквозь боль, оттолкнула тело вперед, скользнув спиной по полу. В боку резанула острая сильная боль. В глазах потемнело и побежали мелкие звездочки. Дышать стало сложно, как будто что-то острое впивалось ей в легкие. Стон вырвался из ее груди, и она замерла, боясь сделать лишнее движение. «Ребро…», подумала она. «Он мне ребро сломал». Полежав еще немного и подождав пока боль хоть немного притупится, Натка попробовала сделать еще одну попытку. На этот раз острие внутри кольнуло еще сильнее, заставив девушку опять застонать. Она понимала, что доползти в ее состоянии невозможно, но то надо сделать. Любыми силами, любой ценой! Надо и все! Набрав в рот воздуха и стиснув, что есть силы зубы, несчастная повторила движение в сторону двери. Набравшись мужества и силы, она сделала два резких толчка, но не выдержала и, закричав от боли, потеряла сознание.

Очнувшись, Натка не сразу открыла глаза. Она не хотела этого сделать, так как боялась, что пока она была в бессознательном состоянии, ее отвезли куда-то на свалку, в притон или она уже за решеткой. Но стояла гробовая тишина. Только угнетающий сознание, громкий гул в ушах, нарушал ее. Голова болела с нарастающей силой, невыносимая жажда осушившая организм, требовала хоть глоток воды. Ноги и руки она перестала чувствовать, да и боль внутри, от сломанного ребра, на данный момент не ощущалась. Понимая, что это временное обезболивание, и что стоит сделать хоть одно движение, она возобновится вновь, а может того хуже, резанет еще сильнее. А значит, нужно двигаться очень аккуратно, чтобы туловище не двигалось совсем. Да только как это сделать, если ноги с руками ничего не чувствуют, они немые и почти не шевелятся. Натка попробовала пошевелить пальцами рук – бесполезно. Попробовала шевельнуть запястьями и почувствовала небольшое покалывание, словно легкие удары током. «Отлично! Значит, не отнялись. Надо их расшевелить». Сделав круговые движения ладонями, Натка начала слегка тереть запястья друг о друга. Почувствовав небольшой прилив крови в онемевших пальцах, она начала потихоньку шевелить ими, не прекращая трение запястьями. То же самое, девушка попробовала проделать со ступнями, но ничего не получилось. Ноги требовали хорошего растирания руками, а для этого нужно согнуться, а значит напрячь корпус, чего Натка сделать никак не могла. Без помощи ног, Натка не выберется отсюда. Собрав последние силы в кулак, Натка приподнялась, привстала на локти и тут же закричала от опять впивающейся внутри невыносимой боли. На этот раз она не потеряла сознание, а терпя это болезненное мучение, подтягивала тело к рукам, переставляя их у себя за спиной. Сделав очередной рывок, Натка увидела рядом с собой дверь. Этот долгожданный выход на свободу, к которому было так тяжело попасть. Но она смогла это сделать. Уже давно не обращая внимания на обреченные мучения, девушка схватилась за ручку двери и, крича и плача, повернула ручку. Но… Дверь не поддалась. Нажав посильнее, она попробовала еще раз, и еще… бесполезно.