Нотьюнга обыскали, вывернули все карманы, взрезали подкладку сюртука, внутреннюю обшивку кофра. И нашли немало: «Манифест Коммунистической партии», «Обращение Центрального Комитета к Союзу коммунистов», датированное мартом 1850 года, письма, адреса и фамилии лиц, которых Нотьюнг должен был посетить. С этим богатством эмиссар коммунистов был препровожден в Берлин.

И здесь им занялся Штибер. После допросов он возвращался к документам союза, «Коммунистическому манифесту», переписке. Вчитывался долго. И все больше понимал, насколько это серьезно. Его поразили уже первые строки «Коммунистического манифеста»: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские...»

«Пожалуй, надо открыть глаза Хинкельдею», — подумал Штибер. И ровным бисерным почерком, будто под линейку, изложил свои соображения, которые заканчивались словами: «Заговор ремесленников... продолжает распространяться по всей Европе и даже Америке и Африке в такой степени, которая превосходит все ожидания... Цель союза — коммунизм и якобизм в самой грубой форме, его идеал — красная республика»6.

Спустя время он выразится более определенно: «Весь пролетариат заражен, коммунизм, по-моему, сейчас куда опаснее, чем демократия. Здесь кроется действительная опасность. Коммунизм — приманка, которую пропаганда сейчас удачно использует. Демократические эксперименты утратили в народе доверие»7.

Первые результаты расследования, доложенные Штибером, посчитали настолько серьезными, что следствие взял под свой контроль берлинский полицай-президент Хинкельдей, а директор полиции Шульц, прямой начальник Штибера, активно включился в работу по Нотьюнгу.

Что же открылось Штиберу и Шульцу после изучения документов, изъятых у Нотьюнга, и его допросов? Оказывается, существует самостоятельная пролетарская организация «Союз коммунистов», цель которой коммунистическое преобразование общества. Согласно попавшим в руки полиции документам, это преобразование зависело от наличия объективных экономических и политических предпосылок. Такая позиция устраивает далеко не всех членов союза. Появилась группа лиц, жаждавшая немедленной революции, искусственного развития событий, вплоть до организации заговора. Поведение этой группы спровоцировало раскол эмиграционного лондонского ЦК Союза коммунистов. Большинство приняло сторону Маркса и Энгельса: собирать силы, заниматься основательной теоретической подготовкой членов коммунистических объединений, вести убедительную пропаганду коммунистических взглядов, и все это до наступления следующего революционного кризиса. Меньшинство, которое возглавили А. Виллих и К. Шапер, стояло за превращение союза в заговорщицкую организацию для устройства революции экспромтом.

Виллих, этот бывший прусский офицер, чья рука соскучилась по оружию, обзывал Маркса трусом, мягкотелым теоретиком и требовал немедленных решительных действий. Так же категоричен и несдержан был и Шапер профессиональный революционер.

Конфликт большинства с меньшинством закончился исключением из Союза коммунистов Виллиха, Шапера и их сподвижников. На этом настоял Маркс, и был поддержан соратниками.

— Да пошли вы подальше с вашей теорией и пропагандой! Мы создадим свою организацию — организацию действия, — примерно так заявил Виллих, покидая собрание коммунистов.

И действительно создал сепаратистскую организацию под названием Зондербунд, Особый союз, к которому примыкало так называемое Просветительское общество рабочих.

А оставшееся большинство ЦК Союза коммунистов, «партия Маркса», как назвал его Штибер, постановило перенести ЦК в Кёльн. И вот Нотьюнг уже выступал как эмиссар кёльнского ЦК, и все документы, изъятые у него, были связаны только с деятельностью «партии Маркса». Партии, которая считала, что власть в Германии обречена объективным ходом истории, и не нужно создавать организацию для свержения правительства — оно и так падет.

Между марксистским ЦК и Зондербундом Виллиха началась ожесточенная борьба за ячейки Союза коммунистов по всей Германии. Эмиссары Маркса и Виллиха двинулись по стране от общины к общине. Люди Виллиха интриговали против Маркса, а марксистские эмиссары разоблачали идеи Виллиха и сепаратизм Зондербунда. Виллих неплохо оснастил своих людей. По крайней мере каждый из них имел список адресов активистов коммунистического Союза, входящих в ту или иную общину. В Берлине это был адрес Нотьюнга: «портных дел мастер Шмидт, Кроненштрассе, 23». К нему-то в один из вечеров и пришел Шиммельпфениг. Долго говорили, а потом поздний гость попросил хозяина отправить по почте несколько листовок с «Обращением к офицерам прусской армии».

Встреча с Шиммельпфенигом дорого обошлась Нотьюнгу. За нее ухватился Штибер. Его уже не волновали их идейные разногласия. Он отстроил этот эпизод, как ему было нужно: есть единый Союз коммунистов, есть его активисты, которые поддерживают между собой связь, а один из них распространяет антигосударственные листовки, провоцируя офицеров и солдат армии.

Потом Штибер вновь вернулся к изъятым у Нотьюнга письмам и списку членов Союза с адресами. По заданию ЦК Нотьюнг должен был встретится с ними для восстановления связей между общинами. Но теперь уже полиция по указанию Штибера наносила визиты по указанным адресам, которые заканчивались обысками и арестами. Так были взяты видные активисты Союза — Генрих Бюргерс в Дрездене, Герман Беккер и Резер Беккер в Кёльне, Абраам Якоби в Хартуме, Хоупт в Гамбурге. Потом взяли еще пятерых активистов. На допросах выясняли замыслы, связи, организацию работы. Полтора года тянулось следствие по делу коммунистов, которое Штибер и Шульц назвали заговором, «носящим характер измены». Эта придуманная ими формулировка так и легла в обвинительное заключение.

Но это было потом, а тогда, в начале июня 1851 года, сидя в душном кабинете Шульца, Штибер загибал пальцы и нудно перечислял, что они имеют на сегодняшний день по делу коммунистов.

— Это наличие ЦК, потом пролетарских общин по всей Германии, потом поездки эмиссаров и деятельность активистов. Это организационные дела. Мы вскрыли подпольную сеть.

— Ну и что? — спросил Шульц.

— А то, что все это можно положить в основу заговора, а по сути, в основу организации показательного процесса над революционерами-коммунистами. Вот смотрите, какие цели и задачи они себе ставят, — продолжал Штибер, — это в их документах и показаниях арестованных. Уничтожение частной собственности, но самое главное — радикальное изменение общества с его религией, правами и обычаями.

— Это, конечно, серьезно, — после долгой паузы сказал Шульц. — Но и их ЦК, и их общины, эмиссары, поездки напрямую о заговоре ничего не говорят. Да и показания наших арестованных ничего не выявили в этом смысле. Что такое заговор? Гляньте в Уголовных кодекс. Это определенное насильственное действие, то есть покушение как объект преступной воли, — это не доказано. Дальше, это договоренность заговорщиков о способах, месте и времени этого действия — этого нет. И твердое решение заговорщиков об исполнении своих действий — это тоже не доказано. Ну да, вы о целях и задачах говорили... Коммунисты нацелены на радикальное изменение общества, они против частной собственности. Ну и что? Они не любят страну, общество, в котором живут, короля даже ненавидят. Но это лишь отношение, позиция, убеждения в конце концов. А враждебные убеждения — это не заговор. И в нашем Уголовном кодексе, как вы знаете, Штибер, нет статьи, предусматривающей уголовную ответственность за убеждения и даже за их пропаганду. Суд их оправдает это не предмет уголовного процесса, а скорее политического. Хотя, конечно, эта партия Маркса чрезвычайно опасная группа. Они хоть и не ставят ближайшей целью заговор и переворот, но столь радикальны в своих конечных целях, что несут угрозу вообще всей Европе. И если их не остановить, беды не миновать. Надо думать, Штибер, думать, как остановить! Я с вами согласен, что коммунистов-марксистов нужно поставить в центр будущего процесса, но нужно и доказать в соответствии с нашими законами их опасность и подсудность. И не только доказать, но и разрушить этот чертов союз, и кое-кого посадить! Давайте думать, Штибер, как их осудить, как это сделать.