Я задержалась насколько могла, но мне не пришло в голову никаких идей и я по-прежнему не знала, как поступить. Наконец я повернулась к полицейскому, в руке у меня была сумочка. И тут я заметила какое-то движение в двадцати футах впереди «интегры»: кто-то стремительно мчался к съезду с шоссе.

Это была бегущая в ночи Джо.

Джо – хорошая бегунья. Грудь у нее маленькая, ноги длинные, в ней нет ни унции жира, и бег для нее – любимое занятие. Она из тех людей, кто бегает и ночью, и под дождем, и вы начинаете гадать, не готовится ли она к Олимпийским играм.

Я не удивилась тому, что она сделала попытку сбежать от полицейского.

Почему она решилась на это – другая история. Джо наверняка думала, что действует в моих интересах, иначе не оставила бы меня вдвоем с копом.

Я заметила ее секунд на шесть раньше, чем он. Когда я наконец поняла, что не стоит таращить на нее глаза, было слишком поздно: полицейский увидел ее и направил на нее свет фонаря. Джо неслась сломя голову и быстро исчезла с шоссе.

– Стоять! – закричал полицейский.

«Беги, Джо, беги!» – подбадривала я подругу, вовремя сообразив, что это можно делать только мысленно.

Слава Богу, она была уже на обочине. Водителям это оказалось на руку – никто не хотел под конец года задавить празднично одетую спортсменку.

Я отдала должное полицейскому – он бросился вслед за Джо. Пробежав дюжину ярдов или около того, он замедлил темп, и остановился. Он был полноват и одет в форму и тяжелые ботинки – и он держал фонарь, а Джо взяла хороший старт и при ней не было ничего, кроме пистолета в нижнем белье.

Коп направился ко мне, что-то говоря в рацию. Он выглядел несчастным. Его походка стала тяжелой и агрессивной, и он сердито выплевывал слова: «длинные рыжие волосы» и «под тридцать лет». Очень мило с его стороны дать Джо на десять лет меньше, чем ей было на самом деле. Но теперь мою подругу станут искать повсюду.

– К машине! – крикнул мне полицейский.

Я повиновалась.

Он не стал меня обыскивать, а просто надел на меня наручники.

Не думаю, что человеку, не склонному к мазохизму, могла понравиться такая ситуация, а я к таким людям не принадлежу, хотя и пытаюсь придерживаться самых широких взглядов. Но проблема заключалась не в том, что меня арестовали. Просто природа щедро одарила меня, и потому, не имея возможности двигать руками, я казалась себе грудью с приделанной к ней головой. Как будто меня подготовили к фотосессии для большого разворота «Плейбоя». Полицейский не испытывал ко мне сексуального интереса, но четыреста пятое шоссе было забито и мне оставалось лишь надеяться на то, что я не выгляжу отталкивающе. Кроме того, было чертовски холодно.

Я не стала выказывать своих опасений, потому что парень совершенно взбесился. Он заставил меня сесть на ограждение, а не в машину, и это было довольно подло с его стороны. Когда позади нас припарковалась еще одна машина Калифорнийского дорожного патруля, он запихнул меня на пассажирское сиденье своей машины и пристегнул ремнем. Я по-прежнему была в наручниках, и мне казалось, что на меня надели смирительную рубашку. Полицейский подошел к своим коллегам, и я услышала чей-то негодующий голос. Возможно, побег подозреваемой – хотя я не знаю, в чем нас с Джо подозревали, – очень не понравился другим копам. Особенно потому, что беглянка не имела машины и была одета в коктейльное платье, а на ногах у нее были фирменные кожаные туфли.

Как я могу защитить Джо? Если побег с места обычной проверки – дело противозаконное, то Джо может встретить Новый год в тюрьме. Поэтому полицейские не должны найти ее. О лос-анджелесской окружной тюрьме говорят, что она похожа на ту, в которой держали графа Монте-Кристо. Там трудно хорошо провести время. Фотографии анфас и в профиль. Обыски. Плохое общество.

Ко мне подошли трое полицейских. Среди них была женщина, именно она помогла мне выйти из машины, похлопала по плечу, сняла наручники, заставила выдохнуть в трубочку и подняла большой палец, велев следить за ним глазами. Затем на меня снова надели наручники, усадили на заднее сиденье патрульной машины и пристегнули ремнем. Я чувствовала себя так, словно устроилась на отдых в каменоломне.

– Кто ваша подруга? – Один из полицейских, к рубашке которого была прикреплена табличка с именем Крэнслор, забрался на водительское сиденье, намереваясь записать мои свидетельские показания в блокнот. Поначалу он был довольно мил, но теперь стал агрессивен. Это, возможно, объяснялось тем, что он хотел покрасоваться перед женщиной, которая села на переднее пассажирское сиденье. Я сделала глубокий вдох.

– Офицер Крэнслор – так произносится ваше имя? – я часто развожу людей после вечеринок, потому что, как мы уже установили, я мало пью. Поэтому…

– Как ее зовут?

«Уклоняйся от ответа. Сбивай с толку. Напусти туману. Усложняй».

– Видите ли, – сказала я, – мы встретились на стоянке у «Вонса» в Студио-Сити. У меня не было никаких планов на Новый год, а она ехала на вечеринку, я не собиралась пить, а она собиралась, и что касается цен на бензин.

– Вы не знаете ее имени?

– Нет. – И это было правдой. До тех пор пока матримониальный статус Джо не определен, непонятно, можно ли называть ее миссис Хоровиц или нельзя. – Ее зовут Мэри. И это удивительное совпадение, ведь мама назвала меня в честь Мэри Уолстонкрафт Шелли, и потому у нас есть что-то общее.

Лицо Крэнслора налилось кровью.

– Вы хотите сказать, что не имеете понятия о том, кто она такая?

– Я плохо запоминаю имена. Но разве это свойственно мне одной? Фишка заключается в том, чтобы произнести чье-либо имя сразу, после того…

– На какую вечеринку вы ехали? – перебила меня женщина.

– Во французский ресторанчик в Санта-Монике – так она сказала. – У меня обнаружилось неординарное качество: если я придерживалась правды (разумеется, не полной), то справлялась с ответами. Меня так и несло. Я даже не потела.

– Кто устраивает вечеринку? – рявкнул Крэнслор.

– Подождите. Дайте мне поправить наручники. Ну вот. Вечеринку? Ее устраивает… Я не уверена… Возможно, какая-то юридическая фирма. Как я уже сказала, она была приглашена туда….

– Давайте уточним, – сказал Крэнслор. – Вы собирались на вечеринку, на которую не были приглашены, и оказались бы среди совершенно незнакомых людей, но при этом готовы были подвезти туда чужого вам человека? – Он обернулся и посмотрел мне в глаза: – Вы лесбиянка?

– Нет. По крайней мере я так не считаю. То есть в настоящее время я состою в гетеросексуальных отношениях и чувствую себя счастливой.

– Где сейчас ваш бойфренд? – поинтересовалась женщина.

– Работает. Он занимается тканями. – Получилось не слишком хорошо. Необходимо придерживаться правды.

– Где живет эта женщина? – спросил Крэнслор.