– Это не твоя вина, – говорю я ей. – Он не дает себе помочь.

Ариен усмехается:

– Звучит знакомо.

Он упирается локтями в стол и размеренно вздыхает.

– Лета, то, что ты можешь сделать это в одиночку, не означает, что ты должна быть одна, когда делаешь это.

– Если бы ты пошел со мной, если бы что-нибудь случилось…

Я качаю головой, вспоминая, как во время последнего ритуала земля поймала Ариена и потянула за собой.

– Теперь я могу обезопасить тебя. Я дорого заплатила за это. Так что, пожалуйста, позволь мне это сделать.

Я встаю и подхожу к двери на улицу. Она закрыта, хотя обычно мы оставляем ее приоткрытой, чтобы впустить воздух. И окно тоже закрыто ставнями.

Я выхожу во двор и, стоя на дорожке и ощущая тепло раскаленного камня под ногами, смотрю на поместье.

Оно разрушено.

Землю под деревом джакаранда, где мы боролись и успокоили Гниль, пересекает разлом. Канава из почерневшей земли. Толстые усики грязи обвивают ствол, а на ветвях теперь нет листьев. Они раскинуты в стороны на фоне неба словно отчаянно цепляющиеся руки.

Алтарь весь темный. Деревянный каркас засыпан землей. Икону пересекают черные полосы, и в темноте видна только половина обращенного вверх лица Леди. Ее единственный глаз смотрит на скелеты ветвей наверху.

Я делаю нерешительный шаг вперед и подхожу к обугленным остаткам печати. Это совсем не похоже на темное озеро или почерневший берег. Целый мир замолчал. Здесь холодно, темно и тихо. Ни ветра, ни шелеста травы или листьев, ни крика птиц.

И это не единственное место, затронутое Гнилью.

Я иду по изогнутой дорожке. Земля под моими босыми ногами все еще бугристая, холодная и мокрая. Я осторожно пробираюсь по неровной земле через высокие заросли теперь уже мертвой травы. Добравшись до своего сада, я останавливаюсь, кладу руку на холодное железо ворот и заглядываю внутрь. Я не могу двинуться дальше.

С помощью своей магии я сделала это запертое место красивым и живым. Здесь выросли плоды, листья и цветы. Оно никогда не было мертвым, лишь полузабытым и полусонным. Но теперь ежевика превратилась в почерневшие останки. Дерево упало на лужайку с полевыми цветами, его корни вздернуты вверх и резко выступают на фоне неба. Весь сад серый, голый и пустой. Листья, плоды, цветы… они все исчезли.

Я прохожу внутрь и прислоняюсь к пепельным остаткам звездного жасмина. Я думала, что знаю пределы ужаса Гнили. Но это поражает меня новым, более глубоким страхом.

Я кладу руку на землю, и полумесяц на моей ладони начинает пульсировать.

Я чувствую спящую в земле отраву. Теперь она знает меня. Она ждет.

Магия шевелится под моей кожей. Я хочу все исправить. Сделать это место снова проснувшимся, живым и безопасным. Я закрываю глаза и представляю себя на берегу озера. Полная луна. Мои руки в земле. Весь мир вокруг меня мертв и тих. Моя сила изливается в землю – я возвращаю ее к жизни.

Налетает внезапный порыв ветра. Он гремит по голым ветвям, и грудь пронзает острая боль. Я быстро поднимаюсь на ноги, и искры магии вылетают из моих пальцев. Я с трудом глотаю, ощущая вкус соли, ила и яда.

Я буду бороться. Я все исправлю.

Я закрываю ворота. У меня все еще есть ключ. Я ношу его на шее каждый день с тех пор, как нашла. Вытаскиваю его и вставляю в замок. Когда я поворачиваю его, раздается скрип. Я обхватываю руками железные прутья и прислоняюсь к ним лицом. Долго смотрю на разрушенные остатки моего сада. Наблюдаю, как тени удлиняются на неровной земле и упавших деревьях. Когда небо окутывает закат, почерневшая земля окрашивается в сиреневый.

Когда я возвращаюсь в дом, Флоренс накрывает стол к ужину. Свежий хлеб, оливковое масло и тарелка с розовой солью. Летние кабачки и сахарный горошек. А в центре – огромный слоеный пирог с миндальным кремом, глазированный золотым сиропом.

– Роуэн превратился в чудовище и чуть не убил нас всех, – говорю я. – Все поместье разрушено. Я призвала Подземного Лорда в нашу гостиную. И ты… испекла пирог?

– Я готовлю, когда волнуюсь, – чопорно говорит Флоренс. – Помогает.

Я закрываю за собой дверь, и это вместе с закрытыми ставнями окон придает помещению незнакомую мрачность. Мы все садимся за один конец стола, поближе к печи, как зимой, хотя воздух в закрытой кухне слишком горяч.

Ариен кладет руку мне на плечо:

– Лета, ты во всем уверена?

В тусклом свете его лицо – бледный призрак. Его руки теперь залечены, но все покрыты тонкими шрамами, которые никогда не исчезнут. В свете лампы их узор выглядит как иней, окутавший окно в ледяное утро.

– Я уверена.

Он придвигается ближе и кладет лицо мне на плечо.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. Что делать, если твоя магия не сработает? Что делать, если этого будет недостаточно? Пожалуйста, позволь нам помочь тебе.

Я обнимаю его. Он так сильно вырос с тех пор, как мы приехали сюда. Я была так поглощена попытками защитить его, что забыла, как много это значило для него: научиться использовать свою магию, чтобы помочь Роуэну. В ту ночь после первого ритуала, когда он решительно сказал мне, что хочет это сделать… У него был шанс проявить себя, и теперь я забрала его у него.

Я представляю себя у озера, одну, а над водой бледной тенью нависает Подземный Лорд. Я борюсь с Гнилью – мои руки в земле, вокруг собираются тени. Затем я смотрю на Ариена и Кловер и вспоминаю, как мы сражались все вместе. То, что сегодня случилось, – я сделала это не сама. Мы сделали это вместе.

Может, они правы. Может быть, мне не нужно оставаться одной.

– Хорошо. В полнолуние. Мы все пойдем. Мы сделаем это вместе.

Ариен улыбается, но его глаза печальны.

– Вместе, – мягко говорит он.

Когда в доме повисает серебристая тишина, я возвращаюсь к Роуэну. Он больше не спит, и в его комнате прибрано: грязь сметена, на кровати лежат свежие простыни. Он переоделся в брюки из мягкого льна и рубашку с закатанными рукавами и свободной шнуровкой на воротнике.

Он сидит на диване, повернувшись лицом к окну и положив руки на подоконник. На ночь он распахнул занавески, и через окно открывается вид на гранитные холмы и разбросанные в небе звезды.

Когда он слышит, как я закрываю зверь, то пораженно оборачивается. Шелестя юбками, я прохожу через комнату, пока не оказываюсь прямо перед ним. Он сжимает спутанные одеяла и смотрит на меня снизу вверх. Его кожа покрыта новыми, недавно зажившими шрамами. Все те порезы на его коже, из которых лилась ужасная озерная кровь, закрылись. На его горле остались синяки от магии Ариена, которой он удерживал его.