– Лета.

Я поддразниваю его. Скольжу рукой все ниже и ниже. Когда я наконец прикасаюсь к нему, у него перехватывает дыхание.

Мы лежим друг к другу лицом, наши ноги спутаны. Поначалу мы оба неуклюжи и неуверенны и, затаив дыхание, осторожно ищем прикосновений. Но он все еще такой аккуратный, такой идеальный. Мы смягчаемся в устойчивом ритме. Его руки на мне, мои на нем, и мы двигаемся в такт нашему тяжелому дыханию. Эта близость – словно хрупкая, нежная магия, своего рода алхимия.

Впереди лишь пустота и неизвестность. В полнолуние я пойду к озеру с дарованной мне ужасной, чудесной силой. Но сейчас, в этот украденный нами момент, я стараюсь забыть. Забыть об отравленной земле и чернильном озере. О яде, который ждет всех нас.

Сейчас я лишь задыхающееся, жидкое пламя. Растаявшие свечи. Вытекающий из дерева сок. Я шип и лишайник, кружево на камне. Я сирота со шрамами на коленях. Сказочное существо в платье из тонкой ткани. Я свет, тепло, сила и магия.

Роуэн обводит рукой мое запястье. Его большой палец нащупывает выступающие края печати. Он прижимается к нему. Мир становится ярко-золотым.

Я позволяю себе разбиться. На этот момент я забываю обо всем.

После мы оба задыхаемся. На нашей разгоряченной коже росой выступил пот. Я сажусь и задергиваю шторы. Они тяжело падают на окна. Мы окутаны темнотой, и комнату освещает только догорающая свеча.

Мы сворачиваемся калачиком. Роуэн накручивает мои волосы на руки и целует меня в шею. Его дыхание согревает мою голую кожу.

– То, что ты сделала, было храбро. Очень-очень глупо. Но все же храбро.

Я хочу сказать ему, что не боюсь ритуала. Но я не могу. Это неправда, а я уже слишком много лгала. На мгновение я позволяю себе представить очертания нашей жизни в размытом после. Мы ужинаем вместе. Рассказываем истории при свете костра. Вода озера будет прозрачна. Берег будет лишь безобидной песчаной полосой. Больше не будет ни крови, ни десятин. Больше никаких опасных ритуалов.

И Роуэн… и я…

Наше с ним будущее – опасная надежда. Я могу позволить себе лишь слегка попробовать его вкус. Словно собрать последнюю крошку. Я поворачиваюсь к Роуэну, обнимаю его, кладу голову на плечо и прижимаюсь к нему. Он проводит пальцами по моим волосам. Осторожно расчесывает спутавшиеся пряди, вытаскивает все еще вплетенные в них остатки листьев и крошечные цветочки.

Я провожу пальцами по внутренней стороне его руки. Когда я касаюсь печати, он вздрагивает. Я чувствую сотканное между нами заклинание. Тонкая нить, изящная, как филигрань, но прочная, как сталь.

– Мне очень страшно, – говорю я ему. – Но я все равно это сделаю.

Всю неделю луна растет, пока в ночь ритуала не становится круглой, сияющей и багровой, как гранат.

Когда я иду к озеру, ветер подхватывает мои юбки, и они трепещут у меня за спиной. Я в черном – это платье я нашла сложенным в самой глубине сундука. Оно темное и строгое, с глубоким вырезом на шее и высокой талией. На нем нет украшений, за исключением широкого пояса-ленты, вышитого по всей поверхности узором из острых как шипы лоз. Прозрачные собранные рукава обнажают отмеченные печатями предплечья.

Роуэн и Флоренс идут впереди, Ариен и Кловер – рядом со мной. Мы молча проходим через разоренную территорию поместья, мимо моего запертого сада. Мы проходим через выходящие на берег арочные ворота и останавливаемся у опушки бледных деревьев. Гниль сюда не дошла – трава еще растет, а на ветвях есть листья.

Это последнее нетронутое место в поместье.

Озеро за черным берегом устрашающе красивое. В воздухе витает дымка, над водой собрались остатки дневной жары. Отражающаяся в озере луна размыта слабой рябью. Когда я смотрю на Гниль, что-то внутри меня мягко шевелится. Я кладу руку на грудь и проглатываю вкус крови, прилипший к задней стенке моего горла. Скоро все это исчезнет.

Ариен и Кловер ходят взад и вперед, глядя в землю, отмеряя пространство для печати. Мы договорились провести ритуал как и раньше, с теми же печатями на земле и на наших запястьях. Но только я одна прикоснусь к земле и использую магию. Я сжимаю руки и провожу пальцами по отметинам на ладонях. Я уже чувствую, как сила пробуждается под моей кожей, словно готовые вспыхнуть угольки.

Я стараюсь говорить спокойным голосом:

– Ну что ж. Кажется, пора.

Флоренс успокаивающе сжимает мое плечо:

– Удачи. Постарайся не сделать ничего невероятно безрассудного.

Я смеюсь:

– Я сделаю все, что в моих силах.

Она сидит под деревьями с корзиной, заполненной одеялами, бинтами и кувшинами горького чая Кловер, и ждет. Я смотрю на Роуэна, который стоит рядом со мной. Я хочу ему что-нибудь сказать перед уходом, но ничего не приходит в голову. Я беру его за руку, кладу голову ему на плечо.

Он беспокойно сжимает мои пальцы:

– Знаешь, это ужасная идея. Из всех опасностей, которым ты себя подвергала, это, безусловно, худшая.

Я обхватываю его лицо ладонями и прижимаю к себе. Целую, и его протесты утихают у меня на губах.

– Я могу это сделать, – говорю я ему. Пытаюсь улыбнуться, но не могу. – Я сделаю это.

Он проводит рукой по волосам.

– Что, если твоя магия причинит тебе боль, как в прошлый раз? Что, если будет еще хуже?

Я хочу заверить его, что все будет хорошо, но не могу. Боль – меньший из моих страхов. Сила будет у меня лишь ночь, и второго шанса у нас нет. А если я проиграю, то Роуэну придется самому успокаивать Гниль.

Даже сейчас он все еще бледен и измучен, под его глазами появились синяки от усталости. Отрава темными пятнами скопилась под его кожей на горле, на запястьях. В том, как он двигается, есть что-то неустойчивое. Словно он очень осторожен и боится потерять над собой контроль.

Хотя ни один из нас не сказал этого вслух, мы оба знаем, сколько поставлено на карту. Сегодняшняя ночь – последняя, когда он сможет позволить Гнили питаться им. Если он впустит тьму, то погибнет. Он станет тем существом, с которым я сражалась в саду. И если это произойдет, единственный способ остановить его – смерть.

Я притягиваю его ближе и снова целую. Я не хочу больше думать, хочу просто быть. Я закрываю глаза и отталкиваю мысли о нем: изменившемся, испорченном и ушедшем. Я думаю о том, как он проводил пальцами по моей голой коже. Как у меня перехватывало дыхание. Как нить между нами горела и гудела, когда мы были вместе в его постели.

– Ты будешь со мной.

Я касаюсь пальцами запястья. Печать пульсирует. Он издает тихий звук, полувздох.

Я провожу ладонями под свободным краем его рукава и двигаюсь вверх по его руке, пока печать не оказывается у меня под рукой. Она мягко бьется по моей ладони, словно пульс.