Легкий теплый ветерок принес с собой запах готовящейся пищи. Лив вспомнила, что давно не ела. Она подошла к лотку, от которого пахло особенно вкусно. Там торговали лавашами и сладкими соусами. Еще одно свидетельство того, что за века своего существования город впитал разные культурные веяния. Кровавая история Цитадели была полна религиозных войн, бушевавших снаружи ее непреступных стен, но все, что осталось от погибших империй, — монументальная архитектура и хорошая кухня.

Лив выудила банкноту из худого кошелька и обменяла деньги на усеянный зернышками кунжута треугольный хлебец и маленький бумажный стаканчик с баба гануш[36]. Подцепив кусочком лаваша густую пасту, девушка отправила все это в рот. Кушанье отдавало чесноком и приятно пахло дымом. Во рту стоял изумительный вкус кунжутного масла, жареных баклажанов, тмина и еще каких-то приправ. Лив не доводилось пробовать ничего вкуснее. Она вновь макнула лаваш в соус. В кармане зазвенел мобильник. Девушка потянулась за телефоном.

— Алло! — с набитым ртом произнесла она.

— Где ты, черт подери, пропадаешь?! — заорал Роле.

Лив мысленно застонала. Покидая здание редакции, она включила мобильный телефон, чтобы доктор Аната смогла связаться с ней в любое время, но совсем позабыла о Ролсе.

— Я тут места себе не нахожу! — кричал по телефону босс. — Я видел по Си-эн-эн, как тебя запихивают на заднее сиденье патрульной машины! Что, черт подери, с тобой происходит?

— Не беспокойся, — продолжая жевать, ответила Лив. — Со мной все в порядке.

— Точно?

— Точно.

— Тогда почему ты не позвонила? Я попросил женщину из редакции передать тебе, чтобы ты со мной связалась.

— Наверное, она забыла. На меня эта женщина произвела впечатление довольно рассеянного человека.

— Так что же происходит? Рассказывай!

Чего-чего, а рассказывать о происходящем Лив совсем не хотелось.

— Я пытаюсь выяснить, что случилось с моим братом, — сказала она. — Со мной все в порядке. Не волнуйся.

— Ты тяжело дышишь.

— Да… немного запыхалась. Я только что поднялась на очень крутой холм.

— Тогда понятно… Знаешь, меня настораживает твое дыхание с присвистом. Тебе следует бросить курить и больше заботиться о своем здоровье.

Лив осознала, что, несмотря на стресс, она уже несколько часов не испытывает никотинового голода.

— Согласна.

— Хорошо. Очень хорошо. Послушай! Ты должна кое-что сделать.

«Приехали», — подумала Лив.

Ее босс был не из тех людей, которые разыскивают своих подчиненных только потому, что беспокоятся об их безопасности.

— Запиши следующий номер, — сказал Роле.

— Подожди секунду.

Схватив ручку, Лив записала телефонный номер у себя на руке.

— Чей это? — поинтересовалась Лив.

— Той женщины из дорожной полиции, которая родила двойню.

— Бонни?

— Да, Бонни. Послушай! Я понимаю, что сейчас не время, но мне позарез нужна эта история. У меня нет материала для раздела «Стиль жизни», поэтому, прошу тебя, позвони ей и договорись, чтобы вместо тебя приехал кто-то другой. О'кей?

— Я позвоню ей прямо сейчас. Еще что-нибудь?

— Нет. Спасибо. Это все. Только будь старательна и делай много заметок.

Лив улыбнулась.

— Я всегда старательна, — напоследок заверила она босса.

Захлопнув крышку телефона, Роле закрыл наружную входную дверь. Он опаздывал на акцию по сбору денег, которая проводилась в здании городского управления. Ролсу позарез надо было встретиться с парнем, которого все прочили в мэры города. Всегда полезно заблаговременно приблизиться к будущему королю.

Сев за руль «мустанга», Роле уже намеревался повернуть ключ зажигания, когда услышал стук в боковое стекло. Он обернулся и увидел глядящее на него широкое дуло ракетницы. Мужчина, угрожающий редактору оружием, сделал знак опустить стекло. На напавшем была красная толстовка. Молодое худощавое лицо скрывала борода, которая совсем ему не шла.

Роле поднял руки и подчинился. Когда стекло наполовину опустилось, нападавший просунул в образовавшуюся щель большую пластиковую бутылку с минеральной водой.

— Возьми, — приказал он. Роле взял бутылку.

— Что вам от меня нужно?

От бутылки противно воняло. Редактор понял, что там не вода.

— Гробовое молчание, — ответил нападавший.

Вылетевший из дула ракетницы горящий магний пробил прижатую к груди бутылку со скипидаром и обжег тело Ролса Бейкера.

91

Автоответчик Бонни зазвучал в трубке как раз в ту секунду, когда Лив, пройдя через высокую каменную арку, очутилась на площади перед церковью. Слушая обыденный голос, вежливо просивший ее оставить сообщение, девушка застыла перед массивным готическим собором. Просто сюрреалистическое ощущение!

— Привет, Бонни! — сказала Лив, идя по площади среди любознательных туристов. — Это Лив Адамсен. Надеюсь, что у вас, Майрона и близнецов все хорошо. Я прошу прощения, но мне пришлось срочно уехать из города на несколько дней. Наша газета все еще заинтересована в вашей истории, и скоро с вами свяжется наш сотрудник. Статья планируется для воскресного выпуска, если вы, конечно, не против… Послушайте! Я позвоню вам, как только вернусь… Берегите себя.

Нажав на «отбой», Лив прошла под второй аркой.

Выйдя из тени, девушка прищурила глаза и остановилась. Перед ней вздымалась темная громада Цитадели. Видеть ее так близко было и страшно, и любопытно. Взгляд Лив скользнул по вершине, а затем медленно опустился, следуя за воображаемой траекторией падения брата. Когда ее глаза достигли подножия горы, девушка увидела довольно большую толпу, собравшуюся у низкой каменной стены. Одна из женщин — длинноволосая блондинка в длинном платье — стояла, расставив руки в стороны. От увиденного по спине Лив пробежал холодок. Мгновение ей казалось, что это призрак ее брата. Движущийся по площади поток туристов увлек американку к группе, обступившей море разложенных на камне цветов. Казалось, что они растут прямо из покрытых трещинами плит. Не знавшие Сэмюеля люди принесли и положили букеты на место его падения. Лив скользнула глазами по цветам, стараясь прочесть сокрытый в них смысл: желтые нарциссы означают уважение, темно-красные розы — скорбь, розмарин — память, а подснежники — надежду. То тут, то там виднелись засунутые в букеты открытки, словно паруса наполовину затопленных на мелководье лодок. Лив присела и взяла одну из открыток. По ее коже побежали мурашки. На бумаге были написаны только два слова: «Mala Martyr», а над ними — большая буква «Т».