— Нет, — сглотнув, возразила она. — Сейчас наши тела ощущают лишь отголоски недавнего наслаждения, а до этого просто неподвижно лежали.

— Сложно в это поверить.

— И тем не менее, это так. Неужели, ты ничего не знаешь об астральном наслаждении?

— Как-то не интересовался этим. Только слышал, что у татар ценятся девицы одарённые не прошедшие инициацию. Но я как-то не задавался вопросом отчего именно так.

— Всё просто. Девицу не знавшую мужчин готовят особым образом и ломают, так чтобы она дарила наслаждение своему господину не столько в реальном мире, сколько в изнанке.

— Отчего бы тогда одарённым не заниматься этим всегда?

— Оттого, что во время любовного акта в изнанке партнёры находятся во власти друг друга, и если кто-то задумал убить другого, сделает это без труда. Можно конечно держаться настороже, вот только если не отдаваться страсти, в этом случае ты просто ничего не чувствуешь. А если так, то овчинка выделки не стоит. Даже супруги не всегда отдаются астральной любви, потому что брак зачастую это расчёт. Так что, таких счастливцев откровенно мало.

— Вы настолько доверяете мне?

— Либо я тебе доверяю, либо жизнь не имеет смысла. Я люблю тебя, болван.

Глава 23

— Передки с батареи!

— Передки с батареи! — дублируя комбата выкрикнули взводные.

— Отъезжай, чего тянешь, телячья немочь, — отозвались десятники подгоняя ездовых.

— Прицел одиннадцать! Грады! Трубка шесть секунд! — вновь команда комбата.

— Прицел одиннадцать! Грады! Трубка шесть секунд! — вторят взводные.

Часть стрелков заканчивала выставлять ежей из связанных по три пики. Расположенные перед нашими позициями в три ряда в шахматном порядке. Они сумеют замедлить конницу, предотвратив неминуемый удар, а там соберут свою жатву картечь и винтовки. Звучит романтично, на деле же это вонь, кровь, кишки и ошмётки тел. Когда в человека влетает рой картечи, картина выходит по-настоящему страшной.

Я наблюдал за происходящим с высоты в тридцать сажен над землёй в подвесной своего шара. Кстати, полковнику Уфимцеву понравилась идея с воздушным наблюдательным пунктом. Только шар у него побольше, и к нему подвешена плетёная корзина, в которой устроился он сам, и его офицер по связи. Крупный алмаз вполне решал проблему с немалыми затратами Силы, восполнить же израсходованное не составляло труда, для чего достаточно забирать у одарённых полка всего лишь по одному разовому лимиту.

Покончив с ежами пехота спешно заполняла пространство между орудиями, в готовности сомкнуть ряды, чтобы укрыть орудия, буде такая необходимость возникнет. Всё это отрабатывалось сотни раз на учениях. И вновь, как и тогда звучат команды офицеров, и мат животворящий унтеров. Солдаты косятся на десятников, и из кожи вон лезут, чтобы выполнить всё надлежащим образом. Убить их вряд ли убьют, а вот от младших командиров прилетит так, что не возрадуешься.

Я нашёл взглядом своих компаньонов, занявших место в строю. Опасность им практически не грозит. С одной стороны, одарённые девятого ранга, с другой, у каждого из них десятикаратный «Панцирь», пятикаратная «Кольчуга», да ещё и запас на шестьдесят два люма. Экипировал я их под стать себе. Разве только у меня теперь уже десятый ранг. Ага, я такой, круче меня только яйца, выше только горы.

Так вот, достать их вряд ли достанут, зато страху нагнать несущаяся на них конная лава очень даже может. Присутствуют у меня пока ещё сомнения относительно крепости их духа. Так что, пусть ещё малость по закаляются. Тем паче, что альтернатива этому безделье в тылу.

— Беглым! Два снаряда! Пали! — практически одновременно проревели командиры батарей.

Не иначе как их действия координирует сам Уфимцев. Не то, чтобы полковник не доверяет подчинённым Воронина, тот успел уже доказать, что является знающим артиллеристом и командиром. Просто разрозненную стрельбу не сравнить со слитным залпом, способным разом накрыть большую площадь.

Шестнадцать орудий выставленные по фронту грохнули каскадом изрыгнув пламя, и окутав позиции пороховым дымом, который продержался недолго, поднявшись вверх и сносимый ветром. Вдали и довольно низко над землёй начали вспухать барашки разрывов градов. Тысячи чугунных пуль устремились к цели, собирая свою кровавую дань.

С помощью «Дальнозоркости» я отлично видел, что эффект оказался выше всяческих моих ожиданий. Артиллеристов гоняли в хвост и в гриву ничуть не меньше стрелков, а скорее даже и больше. Воронин сжёг чёртову уйму пороха и израсходовал тысячи снарядов. Зато результат этих огромных трат, слитого пота и пролитой крови теперь был виден воочию.

Шпицрутены страшная штука, проведённому через строй буквально сдирают шкуру. Пару дней после этого наказанный лежит пластом изнывая от полученных ран, не в состоянии умереть, потому что лекари поддерживают в нём жизнь. После этого его поднимают, но раны залечивают не полностью. С одной стороны, солдат вроде уже и может выполнять свои обязанности, с другой, болезненные ощущения остаются с ним.

Жёстко. Если не сказать жестоко. Но воинскую науку такой метод вгоняет в подкорку намертво. И результат я сейчас наблюдаю своими глазами. Больше тысячи татарских всадников и лошадей валятся в ковыль. Какой там сейчас стоит ор и ржание можно только догадываться. Собирающаяся для удара конница в смятении, их вожди пока не знают как поступить.

Растерянность татар не может быть долгой по определению, они с раннего детства воспитываются как воины. Поэтому когда хан решает собрать войско, он просто призывает мужчин, каждый из которых умеет и готов сражаться. Но храбрость и решимость порой разбиваются о лучшее вооружение и слаженные действия дисциплинированного противника.

Не успели татары ещё толком решить, как им поступить, а над ними вновь вспухли барашки градов, и чугунные пули опять обрушились на воинов степи, выкашивая их ряды. Судя по тому, что я вижу, и в этот раз им досталось ничуть не меньше. Слишком много всадников собралось на относительно небольшом пяточке, а как результат превратились в скученную и неповоротливую массу.

Наконец конница сорвалась с места и понеслась на нас неудержимой и сметающей всё на своём пути лавой. Казалось это сплошное море всадников не остановить. Но полк ощетинившись штыками продолжал стоять, перегородив проход между двумя протяжёнными и широкими промоинами.

Пушки грохотали уже по готовности раз за разом посылая вдаль один снаряд за другим. Трубки замедлители всё короче, барашки градов вспухают всё ближе. Потери атакующих теперь уже поменьше, но всё равно остаются высокими. В ковыль то и дело летят кубарем лошади и выпадающие из сёдел всадники.

Мелькнула было мысль