– Кроме миссис Джадсон, которая приходит по пятницам, и меня, здесь никто не бывает.

Сегодня понедельник.

Майкл долго изучал лицо Кэро, прежде чем переступить порог и не глядя захлопнуть за собой дверь.

Она ждала, пока он стоял перед ней, ждала, когда его руки поднялись и скользнули по ее талии, ждала, чтобы обнять его, прижаться всем телом и припасть к его губам своими. Искушать, дразнить, заманивать.

Лениво потереться об него; мягкие изгибы и стройные ноги, ласкающие его: зов сирены, древний, как само время.

Приглашение было недвусмысленным. Отчетливо звучало в ее голове, но она хотела, чтобы он так же ясно услышал этот зов.

Он крепче обнял Кэро, играя с ее языком; немного помедлил, прежде чем опустить руки на ее бедра.

Она вздохнула, не прерывая поцелуя, покорно обмякла, без слов прося взять все, что он захочет, угодить свой и ее голод.

Солнце лилось в широкие окна, заполняя комнату мягким золотистым сиянием. И пока они стояли, слившись в объятиях, затягивая поцелуй, зная, что это всего лишь прелюдия, что им нет нужды торопиться и впереди целый день, в голове Кэро проносились воспоминания о том, как она играла здесь в компании стоявшей за мольбертом матери: время открытий, бесчисленные чудеса в виде ярких цветов, листьев необычайной формы, поразительных картин, выходивших из-под кисти матери… Тогда все это казалось составляющими небывалого, невыразимого счастья…

И сегодня она хотела нарисовать новый пейзаж, здесь, на месте ее детских игр.

Она судорожно выгнулась, ощутила, как его пальцы чуть касаются ее ставших невероятно чувствительными сосков. Настала его очередь дразнить, искусно, умело нагнетать напряжение ласками, обещавшими, будившими желание, утолить которое невозможно.

Облегчение придет позже. Скорее всего гораздо позже. И пока его руки продолжали скользить, гладить ее тело сквозь тонкий муслин, словно он открывал ее заново, она почувствовала, как вновь стоит перед уже знакомой дорогой, только на этот раз они станут надолго задерживаться в тех местах, которые так бездумно пробежали вчера.

Она не уклонялась от ласк. Всякое нетерпение укрощалось любопытством, решимостью узнать все, что он чувствует к ней, все, что может выдать о своем желания. О том, что будет дальше.

Этому научила ее вчерашняя встреча. Тому, что сила, которой оба жаждали, – дитя обоих и состоит из сплава желаний, потребностей и страстей, для которых требуются двое. Вместе они могут окунуться в ошеломляющий водоворот ощущений, создать самую прочную, самую крепкую эмоциональную связь на свете.

Они оба хотели этого: совместная цель, взаимное желание.

И пока они стояли, обнявшись, тепло солнца вливалось в них как благословение, постепенно, шаг за шагом, воспламеняя поцелуй. И Кэро в глубине души знала: то, что сейчас происходит – это и есть счастье.

Их губы разомкнулись; они помедлили, чтобы перевести дыхание. Пальцы Майкла запутались в пуговицах и петлях. Закрыв глаза, Кэро наслаждалась моментом, упивалась каждым ощущением: гладкостью его кожи, твердостью возбужденной плоти, стальными буграми мышц, перекатывавшихся на руках и груди, аурой силы, поглотившей ее, сознанием безопасности, которое охватывало ее в его объятиях. Что, если…

Мысль показалась донельзя заманчивой. Что, если бы они пришли сюда много лет назад, когда ей было шестнадцать? Что случилось бы, если бы он тогда обнял ее и стал целовать с той же безумной жаждой, как сейчас?

Невозможные вопросы, на которые нет ответа. Они оба изменились, ей уже давно не шестнадцать. Двадцативосьмилетняя женщина, чьими неотъемлемыми чертами характера стали уверенность и спокойствие, скрывавшие невинность. Позволявшие без угрызений совести и сожалений броситься в чувственный водоворот, наслаждаться близостью мужчины. И он… он был этим мужчиной. Не юнец, не молодой джентльмен, а настоящий мужчина. Во всей своей силе. Пылающий зрелым желанием, хмельным и мощным.

Расстегнув последнюю пуговицу, он снова схватил Кэро в объятия и стал целовать. Она с готовностью ступила в набегающие волны. Искушение просто сдаться и плыть о течению было велико, и все же… Это она привела его сюда сегодня, и у нее имелись свои планы. Вчера по необходимости ей пришлось следовать его урокам. Сегодня… сегодня ее очередь.

Когда его руки легли ей на плечи, она поспешно потянула платье вниз. Пусть прервет поцелуй, чтобы помочь ей освободиться от зеленого муслина.

Она выступила из бесчисленных складок, взяла у Майкла платье, встряхнула и подошла к стулу.

В коттедже, казавшемся снаружи маленьким, действительно была всего одна просторная комната. У стены, рядом с дверью, стояли комод, умывальник и кувшин на железной подставке. У остальных стен размещались сундуки, скамьи и длинный стол художника. Очаг занимал почти всю противоположную сторону. Середина оставалась свободной и предназначалась для мольберта, который теперь в сложенном виде хранился в углу. Среди прочей мебели здесь имелись красивая кушетка, два стула с прямыми спинками и два маленьких консольных столика.

Благодаря заботам миссис Джадсон, глубоко преданной сначала матери, а потом дочери, здесь царила удивительная чистота, такая же, как в спальне Кэро в большом доме.

Аккуратно повесив платье на спинку стула, она повернулась, окинула Майкла откровенным взглядом и повелительно подняла брови:

– Сними сюртук.

Майкл отцутил, как расплываются губы: не в улыбке, нет, просто его лицо до этой минуты было чересчур напряжено. Одним движением плеч он сбросил сюртук, готовый играть в любую игру, какую она только изберет. Пока у него еще хватает силы воли держать себя в руках.

Ее глаза удовлетворенно блеснули. Надменно покачивая бедрами, она шагнула ближе. Майкл жадно пожирал глазами соблазнительные изгибы фигуры, мягко очерченные прозрачной рубашкой. Остановившись перед ним, она взяла у него сюртук.

– А теперь жилет.

Он повиновался и, отдавая жилет, спросил:

– Мне позволено узнать, что ты затеваешь?

Передернув плечами, она повесила сюртук и жилет поверх платья и загадочно усмехнулась.

– Можешь спрашивать сколько угодно, но, боюсь, я не смогу тебя просветить. Во всяком случае, пока.

И, встав на носочки, дерзко сжала ладонями его лицо и поцеловала долгим, медленным поцелуем, из тех, что способны воспламенить даже лед. Он потянулся к ней, готовый подхватить на руки, но она проворно оттолкнула его и отскочила, неодобрительно хмурясь.

– На тебе все еще слишком много одежды. Почему на мужчинах вечно надето больше, чем на женщинах? Никакого равенства!

– Верно, – подхватил он, – но это может иметь свои преимущества.

Как он и предвидел, она заинтересовалась:

– Какие же, позвольте узнать?