Тренировки скандинавского спецназа

Игаль Амир, студент религиозного университета Бар-Илана, изучающий философию, выдав себя за водителя машины Рабина, спокойно (!) проследовал через все посты и расположился у самого автомобиля премьер-министра. Секретная служба, обеспечивавшая безопасность, позволила (!) Амиру спокойно находиться в закрытой и охраняемой зоне, беседуя с другими сотрудниками службы безопасности. В тот момент, когда премьер-министр с супругой и сотрудниками личной охраны приблизился к машине, Игаль Амир бросился к Рабину сзади и несколько сбоку и почти в упор с расстояния менее метра трижды выстрелил из «беретты», которую за три часа до этого зарядил у себя дома. Три пули типа дум-дум, изготовленные накануне братом Амира, поразили Рабина в брюшную полость, грудь и позвоночник с поражением спинного мозга. Семидесятитрехлетний Рабин пренебрегал бронежилетом, полагая, что это является совершенно излишней мерой безопасности.

В 1981 году убит Анвар эль-Садат, его преемник Хосни Mубарак уцелел во время восьми покушений на него. На короля Иордании Хусейна покушались десять раз, а его дед был убит в Иерусалиме палестинскими экстремистами. Количество покушений на Фиделя Кастро или Ясира Арафата давно уже перевалило за числа, порядок которых делает бессмысленным дальнейший подсчет очередных акций.

Амир совершенно равнодушно воспринял все виды насилия, которые обрушила на него секретная служба полиции, которая, тем не менее, затолкав его в автомобиль и увезя от угрожающе застывшей толпы, готовой в следующее мгновение растерзать того, кто поразил одного из их кумиров, спасла ему жизнь. Амир был спокоен и откровенен. «Я действовал по велению Господа, – заявил он следователям. – Уже два раза я пытался сделать это, и оба раза неудачно. Теперь я доволен», – вздохнув, добавил Амир, не менее года живший идеей отмщения.

«Убить Рабина было моим священным долгом, – сообщил Игаль Амир судье. – Я убил Рабина потому, что он хотел отдать нашу страну арабам…»

В личной библиотеке убийцы полиция нашла большое количество газетных вырезок о Рабине, книгу, прославляющую Баруха Гольдштейна, который в феврале 1994 года убил тридцать пять мусульман во время пятничной молитвы в мечети в Хевроне. На полке рядом стоял триллер «Шакал», описывающий один из заговоров против президента Франции генерала де Голля.

Когда сто двадцать (!) генералов в отставке объединяются в ассоциацию «Генералы за мир и безопасность» и начинают, как студенты университетов, митинговать, сидя на тротуаре вдоль улицы и расхаживая с плакатами в поддержку мира, когда люди, возглавлявшие секретные службы и боевые ударные части и принимавшие участие в молниеносных, но далеко не бескровных акциях, вдруг становятся приверженцами мира, – что это может означать? Самопожертвование ради высших государственных интересов или запоздалое пацифистское прозрение? Ну а если ортодоксальные ястребы в один день становятся голубями мира? Может ли такое быть? Оказывается, может. Но удар был нанесен не по роте генералов в отставке, а по их идеологическому вождю и стратегу. Причем нанесение этого удара было выполнено в одной из классических форм – со спины и почти в упор.

Службы, в мифическую мощь которых так верили люди, доверявшие им свою жизнь и судьбу своей страны, оказались несостоятельными. Исполнитель не только не был выявлен на этапе подготовки, что действительно является крайне сложным и находится на грани возможного, ему позволили свободно проникнуть в охраняемую зону, занять там выгодное для атаки место, да еще и «закамуфлироваться» под водителя своей жертвы. Остальное было делом предрешенным, и спасти Рабина мог только Его Величество Случай. Вспоминая покушение на президента Рейгана, можно еще раз подчеркнуть, что тогда покушавшийся выпустил шесть пуль менее чем за полторы секунды, стреляя с расстояния в несколько метров. При этом были ранены президент и несколько человек из его окружения и охраны.

Императорский дворец. Пекин

Поэтому при стрельбе с расстояния около метра в неприкрытого охраной Рабина шансов выжить у последнего практически не было. Наличие бронежилета оставляло шансы на выживание после полученных ранений. Но, но, но… И количество этих «но» возрастает с каждым ответом на любой заданный вопрос.

Никто, пожалуй, до конца однозначно не сможет определить то, что произошло в Тель-Авиве на площади Царей 4 ноября 1995 года. Убийство, исполненное религиозным сионистским фанатиком, убийство, которое было частью сложного и тщательно спланированного заговора, организованного движением «Ках» посредством «Боевой еврейской организации», члены которой на следующий после покушения день с видом победителей продефилировали по городу. Что же это было? Наверное, нас ждет сценарий не хуже того, что тридцать два года назад разыгрался в городе Даллас в США. Мнения, версии, непредсказуемые и предсказуемые события завертятся в извечном водовороте времени, смазывая реалии бытия.

Мир полярен, сложен, неоднозначен в восприятии и порой непостижим в своей тотальной непредсказуемости. И если все это накладывается на быстрые полярные перемены в крайне опасных процессах, особенно таких, как извечная проблема войны и мира, то никто не сможет стереть пыль с осколков разбившегося зеркала, чтобы рассмотреть первозданность мироздания. Множатся вопросы, разрастаются ответы – процесс бесконечен и нескончаем…

Сливаясь в строчках прожитых столетий,

Мы проживаем миллионы лет,

И словно в сонме прошлых междометий,

Стараемся на всё найти ответ.

Когда-то годы были как столетья,

Когда-то мы их гнали каждый день,

И вдруг нам ясно – мы уже не дети,

И на лице уже былых сомнений тень.

Водоворотами идиллии и крови

Промчалась молодость, зовущая вперед.

И лишь воспоминанья хмурят брови

Ценой потерь и сердце больно жмет.

Мы пролетели только четверть века

Но все сменилось в вечной суете, —

Что ждать нам от простого человека,

Когда и страны вкруг тебя не те?

Лишь верим мы в самих себя и в дружбу,

В свою любовь и в чистоту идей,

Ведь человек, когда он близким нужен,

Становится радушней и добрей.

Погибший к нам обратно не вернется,

Военной правде жизнью заплатив.

Все так же сердце беспокойно бьется,

Все так же вечный свой ведя мотив.

Молитвой, очищающей от крови,

Сияют солнцем мне твои глаза!

Закончен бой! Не стоит хмурить брови,

Ведь смерть от жизни отделить нельзя.

Мы сами наши судьбы выбираем,