Тип на периферии зрения явно заинтересовался происходящим.

— Хм, — протянул бармен, косясь на портрет кайзера Вильгельма, и как бы невзначай потянулся к купюре. — Как-как, говоришь, его звать? Гарт ван Бляд?

— Гирт ван Блед.

— Ах да, — бармен наложил руку на банкноту. — Виссер с обожженной мордой? Ну да, видел, — он подтянул банкноту. Не дождался реакции. — Только он давно не захаживал. Слышал, уехал.

— Куда?

Бармен спрятал купюру в карман.

— Да вроде говорили, — пожал плечами он, — но я забыл.

Сигиец выложил на стойку еще одну купюру. Он начинал видеть связь и понимать основной принцип действия, мало отличающийся от купли-продажи, но со своеобразными ритуалами.

— А, ну точно, вспомнил, — бармен потянул купюру. — Говорят, — он почти стащил банкноту со стойки и ухмыльнулся, — к твоей мамаше…

Сигиец перехватил его руку и притянул к себе настолько резко и быстро, что бармен не сразу и понял, почему равнодушная физиономия со шрамом под треугольной шляпой оказалась так близко.

— Он не мог к ней поехать, — спокойно сказал сигиец. — Чтобы найти ее могилу на одном из тысяч кладбищ от Этелы до Ландрии понадобится… уйма времени.

— Ты тут самый умный, да? — прошипел опомнившийся бармен.

— Нет, — сказал сигиец. Способ Бруно оказался все же неэффективным. Он вернулся к проверенному: — Где Гирт ван Блед?

На плечо упала тяжелая рука. Сигиец не повернулся, бармена не отпустил. Краем глаза заметил зажатый в кулаке тяжелой руки нож, а также скользкого типа, скрывающегося в табачном тумане.

Продолжала играть музыка. Шумели и смеялись люди. Кто-то кричал официантку.

— Братишка, у тебя проблемы? — спросил один из вышибал, навалившись на стойку и обняв сигийца за плечи, как могло показаться, дружески.

— Да, — сказал сигиец, не поворачивая головы. — Ищу одного человека…

— Ну так ищи в другом месте, — перебил вышибала, красноречиво маяча ножом на периферии зрения. — Сказано ж, нету тут таких. Мы вообще не любим, когда чужие трутся и задают вопросы. Шел бы ты отсюда, пока я сам не начал спрашивать, кто ты такой, а?

Сигиец думал недолго — не собирался тратить время. Он отпустил бармена. Тот осторожно повращал кистью, проверяя ее функциональность, и жадно сгреб помявшуюся банкноту.

— Уйду, когда вернет деньги, — сказал сигиец.

— А это за моральный ущерб, — рассмеялся вышибала. — Не надо было хулиганить, братишка.

Сигиец впервые повернул к нему голову. Доброжелательная ухмылка медленно сползла с губ вышибалы. Он заметил что-то такое, что поколебало его уверенность, но отступаться не решился, чувствуя за собой хотя бы численное превосходство.

— На вот тебе, — вышибала придвинул стопку к бутылке, — на ход ноги за счет заведения, чтоб нервы успокоить.

Бармен нехотя наполнил ее. Сигиец посмотрел на стопку. Посмотрел на бармена, опершегося о стойку, на его руки. Краем глаза видел нож и ухмыляющуюся физиономию вышибалы. Видел и других, внимательно следящих за развитием событий из-за своего стола.

Сигиец взял стопку и быстро выпил. Вышибала несколько расслабился, убрал руку с ножом, дружески похлопав сигийца по спине.

Тому показалось, что он начинает понимать смысл потребления алкоголя.

Что и как произошло дальше никто не понял вообще. Вышибала стоял — и вдруг резко согнулся, прикладываясь лбом о стойку с сочным шлепком. Бармен лишь вздрогнул от неожиданности, с запозданием отметил, что в руке сигийца оказался нож вышибалы, а потом услышал глухой стук, с каким обычно лезвие вонзается в дерево. Он невольно скосил глаза на стойку, на свою руку. Захотел крикнуть, но горло сдавило ужасом — бармен лишь беззвучно раскрыл рот. Вышибала тяжело сполз на пол.

Двое других повскакивали со стульев.

Сигиец обернулся на носках ботинок, распахивая плащ и выхватывая из кобур на груди два пистолета.

— Не советую, — сказал он.

Вышибалы смекнули, что лучше не нарываться, чтобы намечающаяся кабацкая драка не обернулась резней с несколькими трупами. Их трупами уж точно, а им не за это платят.

За ближайшими столами сделалось тихо.

Музыкант особо мерзко сфальшивил, сбил хор, тянувший какую-то другую песню.

Сигиец медленно повернул голову к бармену, до которого наконец-то дошло. Он поднес трясущуюся руку к лицу. Крови не было, а фаланги бармен лишился много лет назад.

— Деньги, — напомнил сигиец.

Тот послушно закивал и выгреб из кармана все, что было.

Сигиец мельком окинул несколько купюр разного достоинства и рассыпавшуюся по стойке мелочь. Убрал один из пистолетов в кобуру. Взял сверху пятьдесят крон, засунул в карман плаща, схватил бутылку водки, развернулся и вышел, оставив бармена в недоумении.

Глава 22

Скользкий тип дожидался за ближайшим углом. Даже не удивился, когда сигиец подошел, не изменил своей скучающе-расслабленной позы подпорки стены. Возможно, он зарабатывал себе этим на жизнь, спасая ветхие анрийские здания от разрушения.

— Чегой-та ты долго, — отметил тип.

— Компенсировал моральный ущерб, — сказал сигиец.

— Ага.

— Ты чего-то хочешь от меня.

— Я? — возмутился менншин. — От тебя? Нееее. А вот ты…

Тип отлип от стены, воровато огляделся, хотя подслушивать могли только крысы.

— Я тут смутно слыхал, ты кое-кого ищешь…

— Ты хорошо слыхал, кого ищу, — сказал сигиец.

— Ну че начинаешь, э? — кисло поморщился менншин. — Не ломай беседу…

Сигиец терпеливо ждал, однако тип разглядел в нем что-то такое, что не понравилось и побудило перейти сразу к делу.

— Тебе нужен ван Блед, так?

— Так.

— Насколько сильно? — оживился менншин. — Сколько заплатишь?

— Сколько нужно.

— М-м-м-м… — тип потер руки, напряженно размышляя. Перемены в физиономии заставили усомниться в чистоте его крови. — Топку!

— Что это значит?

Менншин недовольно выпятил губу.

— Ты откуда такой свалился? — проворчал он. — Топка значит топка, всосал?

— Нет.

Мутного явно обуревали чувства, возникающие обычно при необходимости объяснять очевиднейшие вещи, рискуя раскрыть какие-то сакральные тайны.

— Топка это… — забормотал тип, ища взглядом подсказку. — О! Это десять бумажек с портретом Сигизмунда Льва, вот.

Если у сигийца и возникли какие-то чувства, его лицо никак это не отразило.

— Тысяча крон? — перевел он.

Тип, только что светившийся энтузиазмом, враз угас. Многозначительно хмыкнул и прилип к стене, скрестив руки на груди.

— Видать, тебе ван Блед не сильно-то и нужен, — пожал плечами он с безразличным чувством собственного превосходства.

— Это было уточнение, — сказал сигиец.

— А.

— Где он?

— Ба, какой ты быстрый, — хитро прищурил левый глаз тип. — Сперва гони монету.

— Сперва говори, где Гирт ван Блед.

— Э не, — упрямо помотал головой он, — так дела не делаются. Почем знать, есть у тебя топка иль нет?

— Почем знать, где Гирт ван Блед?

— Слышь, фремде, — менншин вздохнул, выгоняя раздражение, отчаяние и злость; он чувствовал, что это может продлиться вечность. — Тебя кто переговоры вести учил? Зеркало?

— Это не переговоры, — сказал сигиец. — Ты не знаешь, где он, но хочешь тысячу крон.

— Ну и катись тогда, мне-то че? — демонстративно отвернулся менншин. — Не мне ж надо!

Выждав несколько секунд и не дождавшись ничего, кроме тишины, он скосил глаза и уперся взглядом в спину сигийца.

— Эй-эй-эй, стой! — подорвался менншин и схватил его за рукав плаща. — Обидчивый какой, а?

Сигиец опустил глаза — тип послушно поднял руки и отступил на шаг.

— Ладно, не знаю я, где твой ван Блед, — признался он. — Я и не говорил, что знаю. Но я знаю, кто знает, и могу к нему провести, а бесплатно делать этого не буду. Надо ж мне тоже чего-нибудь с тебя поиметь.

Сигиец достал из кармана бутылку.

— Ты смеешься? — поморщился менншин.

— Еще получишь портрет Вильгельма Первого на месте.

Менншин поболтал пальцем по нижней губе.

— Маловато как-то, не находишь?

— Нет.

Менншин провел в задумчивости больше минуты, оттягивая нижнюю губу и демонстрируя кривые, желтые зубы.

— Вот они, свирепые к мелкому предпринимательству законы рынка! — сокрушенно всплеснул он руками. — У кого капиталы — тот и диктует цены. Где ж ваша хваленая свобода?..

Сигиец терпеливо промолчал. Но так, что менншин прервал причитания о политике ценообразования.

— Ладно, давай сюда свой задаток.

Схватив бутылку, он торопливо выдернул пробку и отхлебнул с горла.

— Ох, хороша! — крякнул менншин и рыгнул. — Ладно, пошли. Тут недалеко.

* * *

Двор был самым обычным. В таких дворах живут