Остальные одобрительно закивали.

– Мы все поддержим тебя, – подытожил торговец. – Мы все пойдем с тобой, жрица. Войдем в прокля́тую таверну, где он играет с тем прокля́тым тисте анди, встанем перед ним и поставим ультиматум. Уж тогда-то он не сможет развернуться и уйти.

Но будет ли это справедливо? У Провидомина тоже есть раны; вам разве все равно? Посмотри на своих спутников, посмотри на себя – вы полны рвения, готовы кричать ему в лицо свои требования. Но где же ваше сострадание?

Почему вы сами не можете себя защитить?

– Жрица!

– Хорошо. – Салинд поднялась и поплотнее запахнулась в шерстяную мантию. – Веди, торговец, раз знаешь, где его найти.

Мужчина возле стойки чихал так, что чудом не выплевывал зубы. Никто не пытался перекричать эти громовые раскаты, все молча пили. Капли келика блестели на губах, глаза с азартным блеском следили за происходящим на поле боя.

Спиннок Дюрав ждал, пока Провидомин сделает ход и каким-нибудь неожиданным финтом восстановит пошатнувшуюся оборону. У соперника всегда в запасе была парочка сюрпризов, способных затормозить наступление Спиннока или вовсе даже сломить его. Не в этих ли мгновениях славы кроется суть состязания тактических гениев?

Приступ чихания, наконец, прекратился. Мужчина смачно высморкался, потом долго рассматривал черную слизь на пальцах. Перебрал келика, не иначе. Спиннок все чаще видел черные пятна на стенах, улицах и обочинах – по всему городу. Привозной напиток раскупали даже охотнее, чем эль и вино. Естественно, находились те, кто подсел на эту дрянь; их можно было распознать по остекленелому взгляду, полуоткрытому рту и черному, как грязный червь, языку. Среди тисте анди таких пока не встречалось, но, вероятно, это лишь вопрос времени.

Он отпил вина из кубка. Пальцы, слава Матери, дрожать перестали. Всплеск силы Куральд Галейна, заставший его врасплох, прошел. Осталась лишь смутная тревога, от которой вино горчило немногим более обыкновенного. Необычные волнения; кто бы истолковал, что они означают?

У Верховной жрицы могли быть кое-какие предположения, хотя, случись что-то действительно серьезное, она бы вела себя иначе во время их кратких встреч… Спиннок улыбнулся и сделал еще глоток.

Провидомин, нахмурившись, отодвинулся от стола.

– С этим нападением я не справлюсь, – сообщил он. – Отличный Шутовской гамбит, Спиннок. Я оказался к нему совершенно не готов.

– Правда? – удивился Спиннок. – С такими-то союзниками?

Провидомин бросил взгляд на других игроков и кисло усмехнулся.

– Ну да, ну да, вижу, к чему ты клонишь. Келик окончательно отбил у них мозги.

– Вообще-то ум от него только проясняется, – возразил Гарстен, облизывая черные губы. – Хотя готов поклясться, что он не всегда одинаково забористый. Фулдит, подтверди!

– Ась?… А, ну как-то так, да. Ходить-то буш, Провидомин? А? Ресто, еще бутылку!

– Что ж, тогда, похоже, это я отупел, – пробормотал Провидомин. – Видимо, пора сдаваться.

Спиннок промолчал, но почувствовал разочарование, а точнее – потрясение. Он видел вполне достойный ответный маневр и пребывал в уверенности, что соперник тоже его увидел, но придумал нечто получше, нечто более неожиданное. Порой Провидомин демонстрировал в подобных ситуациях истинный гений – какой-нибудь отчаянный ход, который переворачивал расклад сил в настольной баталии.

Просто нужно еще немного подождать…

– Всё, сдаюсь, – произнес Провидомин.

Партия закончилась, а беды только начались.

– Ресто, принеси нам еще кувшин, будь…

Провидомин не договорил, уставясь на входную дверь. Словно невидимая рука толкнула его в грудь; он дернулся и чуть не упал со стула.

Спиннок развернулся и увидел, что в «Скребок» вошла группа незнакомцев во главе с девушкой. На ней была груботканая шерстяная мантия, волосы острижены коротко, даже короче, чем у Верховной жрицы, но такие же иссиня-черные. Лицо бледное, одновременно гладкое и изящное, глаза темно-карие. Девушка поводила ими по полутемной таверне и наконец нашла того, кого искала: Провидомина. Ее свита была одета в какое-то рванье, на исхудалых лицах застыло выражение, близкое к панике.

Девушка уверенно подошла к столику.

Провидомин сидел будто прибитый к стулу. Побледневшее было лицо начало темнеть, глаза наливались злобой.

– Осененный Ночью…

– Вам сюда нельзя, – отозвался Провидомин. – Уходите. Немедленно.

– Мы…

– Кто «мы»? Оглянись, жрица. Где твои спутники?

Она оглянулась: последний из паломников как раз выбегал из таверны.

Провидомин хмыкнул.

Девушка, к ее чести, держалась на удивление спокойно. Неподпоясанная мантия распахнулась, и Спиннок Дюрав увидел, что она еще почти подросток. Жрица? Ах да, Великий курган, Искупитель…

– Осененный Ночью, – повторила девушка; мало кто отказался бы слушать ее приятный голос. – Я здесь не по своей воле, меня попросили мои спутники. Пускай им не хватило храбрости изложить свою просьбу, но это не умаляет ее значимости.

– Они пришли не просить, а требовать, – сказал Провидомин, – однако увидев меня, поняли, что не смеют, и потому ушли. Тебе стоит последовать их примеру.

– Я должна…

Провидомин вскочил со стула, да так резко, что Гарстен с Фулдитом, хоть и были оба навеселе, испуганно воззрились на него.

А вот жрица даже не шелохнулась.

– Я должна довести дело до конца, ради них и ради себя. Паломники страдают…

– Замолчи, – перебил Провидомин. – Ты не смеешь со мной так говорить.

– И все же позволь мне закончить.

Сталь в ее голосе явно поразила Провидомина. Гарстен с Фулдитом, подхватив бутылки и кружки, поспешили удалиться.

Спиннок Дюрав поднялся и, кивком попрощавшись с жрицей и Провидомином, направился к выходу. Проходя мимо Ресто – тот стоял с кувшином, не зная, что делать, – он сказал шепотом:

– Запиши весь этот вечер на мой счет. Провидомину будет не до тебя.

Ресто удивленно вскинул брови, но кивнул.

Спиннок Дюрав ждал в темноте напротив входа в «Скребок». Паломников снаружи, как ни странно, не было: все сбежали и наверняка уже добрались до лагеря. Да, внутреннего стержня последователям Искупителя явно недоставало.

За исключением жрицы, мысленно поправился Спиннок. А вот, кстати, и она.

Даже с десяти шагов было видно, что у нее как будто подкашиваются ноги. Поплотнее запахнувшись в мантию, жрица сделала три, четыре шага, потом замерла и повернулась в сторону Спиннока.

Он вышел ей навстречу.

– Прошу прощения, жрица.