– Ни одного лишнего движения, – прошептал он Роберту в ухо. Штерн ощущал его влажное, горячее дыхание сквозь плотную ткань балаклавы.

– Отвернись!

У Штерна закружилась голова. Ему стоило многих усилий выпустить Симона из поля зрения и выполнить приказ комиссара. Энглер, оказавшийся теперь прямо перед ним, держал в левой руке пистолет, в ствол которого была вмонтирована галогенная лампочка. Другой рукой он прижимал к себе младенца.

Штерн уставился на него широко раскрытыми глазами и лишь несколько секунд спустя понял, что голова телесного цвета принадлежит кукле. Это была единственная часть тела, видневшаяся из-под белого льняного покрывала, в которое был завернут очень реалистичный муляж ребенка.

– Он даже говорить умеет, – цинично улыбнулся Энглер и нажал пупсу на живот.

Значит, не ошибся. Штерн вспомнил о хныканье, которое слышал перед «Мостом».

Энглер снова захлопнул крышку багажника. Ни стона. Ни подрагивания. Ничего. За все это время Симон, казалось, ни разу не пошевелился.

– Сейчас я дам вам последние указания. Потом сяду на заднее сиденье вашего автомобиля и буду за вами наблюдать. Если вам вдруг придет в голову идея нарушить мой план, я выйду из машины, открою багажник и задушу вашего маленького друга. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Штерн кивнул.

– Если вы сделаете все, как мне нужно, Симона найдут без сознания рядом с вашим трупом. Так как он под наркозом, то ничего не вспомнит. Это не блеф. Я могу оставить его в живых. Верите вы или нет, но, в отличие от Пробтесцки, я очень неохотно убиваю детей. Ни один хороший торговец добровольно не уничтожает свой товар. Но сейчас это зависит исключительно от вас.

Пот, стекающий по лицу под лыжной маской, напоминал кислоту. Штерну казалось, что он зажат в шерстяном кольце, которое медленно сжимается и душит его. После того как Роберт повторил все инструкции Энглера, тот передал ему куклу в маленькой плетеной корзинке, которую, видимо, достал с заднего сиденья. Потом Штерн почувствовал, как полицейский сунул ему какой-то конверт в задний карман брюк.

– Что это? – Энглер прочитал вопрос в затравленных глазах Штерна. – Я держу свои обещания, – пояснил комиссар ироничным тоном. – Я записал для вас адрес Феликса. Кто знает, может, в следующей жизни он вам пригодится.

Смех Энглера начал удаляться. И затих совсем, когда захлопнулась тяжелая дверца «мерседеса».

Штерну пришлось собрать всю силу воли, чтобы не запаниковать от страха. Он склонил голову набок, чтобы его глаза быстрее привыкли к темноте, но по-прежнему не мог рассмотреть обещанные лучи фар между деревьями на подъездной дороге.

Но скоро все изменится, ждать осталось недолго. Смерть уже в пути и появится через несколько минут. Верхняя часть туловища Штерна сжалась в ожидании боли, которая вот-вот пронзит его. Потом он нерешительно двинулся с места.

«Это настоящее чудо, сколько сил Бог дает человеку для борьбы со Злом», – подумал мужчина и прочистил горло. Потом закашлялся. Быстро убрал ногу с педали газа, заметив, что по невнимательности превысил допустимую скорость. Капли пота сбегали по его морщинистому лбу и задерживались в густых бровях.

Вообще-то его тело больше не могло выдерживать нагрузок, которым он собирался его сегодня подвергнуть. Уж слишком много сил он потратил за предыдущие годы. За десятилетия мести. Все началось с небольшой статьи об изнасиловании ребенка. Он написал ее для маленького еженедельного издания, потому что главный редактор заболела и он был единственный, кто мог ее заменить.

Сегодня он видел в этом знамение. Не могло быть совпадением, что именно ему пришлось писать о тех ужасных преступлениях, – ему, чей родной брат пропал в возрасте восьми лет. Труп нашли через полгода в таком ужасном состоянии, что родителей даже отговорили на него смотреть.

Из его первой статьи родилась серия, из серии – рукопись книги, которая, правда, так и не добралась до издательства. Он больше не видел смысла в том, чтобы публиковать такой ужас. Ни одному ребенку это не поможет забыть пережитые мучения. И не заставит ни одного преступника отказаться от больных намерений. Брата это тоже не вернет. Все будет продолжаться. Как-то в воскресенье он осознал это так же отчетливо, как видел картинки, стоявшие перед глазами и не дававшие спать по ночам, – и решил действовать.

Первые два убийства были самыми тяжелыми. Потом все умирали легче. Не как Цукер, которого он не собирался убивать топором. Но этот мерзавец оказался сильным, отбивался до последнего и мог даже отобрать у него пистолет. К счастью, Бог послал топор. Еще один знак. Хотя фабрика давно сгорела, он все еще висел на стене рядом с обуглившимся огнетушителем. С тех пор он больше не ел орехи. Звук трескающейся скорлупы казался просто невыносимым.

Пожилой мужчина вытер пот со лба и хотел включить автомобильный радиоприемник. Но потом передумал. Он любил слушать музыку, но свой последний акт хотел начать в тишине.

Его автомобиль, который уже много лет верно сопровождал его на самых мрачных маршрутах, проехал мимо съезда на Хюттенвег. Еще несколько километров. «Скоро будем на месте».

Как всегда, он почувствовал легкий позыв к мочеиспусканию. Просто нервы. Он забудет о дискомфорте в мочевом пузыре, как только посмотрит злу в лицо. Подготовка к сегодняшней встрече заняла несколько месяцев. Как и раньше, ему пришлось изменить самому себе и надеть самую страшную личину, которая только возможна: личину педераста. С тех пор как он в последний раз стер позорное пятно, прошло много времени. Два с половиной года. Многие из его давнишних контактов исчезли, другие насторожились, когда он вдруг объявился в их кругах. Но в конце концов ему удалось связаться с мужчиной, которого все называли не иначе как «торговец». Через Интернет. И сегодня они должны встретиться. Конечно, он не был уверен, что у него действительно появилась возможность вырвать зло с корнем. Он также не знал, как относиться к тому, что место встречи в последний момент изменилось, а время сдвинулось на сорок пять минут. Он знал только, что его судьба в руках Бога. Он был стар. В отличие от детей ему уже нечего терять.

Мужчина съехал на Испанскую аллею и погладил револьвер, лежащий рядом на пассажирском сиденье. Конечно, он часто спрашивал себя, правильно ли поступает. Каждое воскресенье он обращался к Богу. Просил подать ему знак. Намекнуть, пора ли остановиться. Когда ему рассказали о Симоне, он решил, что это и есть знак свыше. Но он ошибся.

И продолжал. До сегодняшнего дня.

Старик включил дальний свет, доехав до лесной дороги – тупика, который вел к пляжу на озере Ванзее.

Еще сорок метров.

Штерн переставлял ноги, одну перед другой. Сначала здоровую, потом опухшую. Все время прямо на свет, как приказал Энглер.

Ожидание под холодным дождем показалось ему вечностью, состоящей из одного страха. Хотя машина с включенными фарами дальнего света свернула с подъездной дороги на пустынный пляж всего через несколько минут после того, как Энглер оставил его одного. Роберт в последний раз подумал, есть ли какая-то возможность оттянуть неотвратимый конец. Но ему ничего не приходило в голову. Поэтому он побрел – как баран на убой – навстречу медленно катящемуся автомобилю и собственной смерти.