— Ну пусть развлекается. — думаю.

Иду прочь по лестнице. Снова попадаю в паб и вижу большое скопление людей у плазменного телевизора. Кто-то свистит, кто-то ухмыляется, кто-то удивлен, а кто-то шуточки отпускает всякие. Мне стало интересно, что так привлекло их внимание.

Подхожу ближе: И что я вижу? На экране девушка и мужчина в маске предаются любовным утехам. И эта девушка — я.

— Ох, ну хороша чертовка, я бы так и сделал с ней. А он прямо не промах. Круто стонет она, вот так подо мной бы кто — говорит один, ухмыляясь.

—  А я бы сразу двух жахнул таких конфеток, как она. А ты бы сколько? — своему соседу.

— Ды мне дай волю, я и четырех жахнул бы. Сила члена велика! — заржал сосед. И спрашивает: А ты на велике гоняешь?

— Ну нет, а чего? — недоуменно.

— А я да, вот поэтому я и жахнул бы четырех, а ты только двух. Езда на велике мыщцы члена хорошо развивает. Могу и шестерых даже. А ты и ни одной, наверное, даже с таким слабеньким членом. Не гоняешь ведь — и он снова заржал.

— Э, слышь, ты ниче не попутал?! Может, пора прикрыть тебе твою варежковую станцию?! А то…

— А то побежишь жаловаться мамочке?! Ахаха!

Вокруг все уже готовились к зрелищной драке между этими двумя.

— Ну все, ты сам нарвался! — и вмазал ему в челюсть.

И пошла потеха. Драка — это заразительно. И поэтому все вокруг уже перемешались в этом мордобое.

А я стою и думаю: И что все это значит? Ничего не понимаю, почему я и он были на этом экране, почему именно нас только снимали? Или они всех так? И знала ли об этом Адалина? А Велимир или Северин, или кто он там? Может, он эксгибиционизмом страдает или просто всегда мечтал сняться в порно, вот и пришел в это место, зная, что здесь будут снимать?

Но как он узнал, что здесь буду я? Или ему, может, все равно было, с кем забавляться. Не пришла бы я, с Адалиной бы, например, тогда. Или еще с кем. Эх, бабник он, ничего нового. Все кругом бабники. В общем, вопросов много, а ответов пока не предвидится. Думать — не передумать. И с этими мыслями я вышла на улицу в уже утреннюю прохладу едва зарождающегося дня. А впереди был виден восход солнца. И это, значит, что все только начинается…

Часть 1

— Ну что? — спросил Аристон, когда гладь колодца отражений подбросила меня в воздух, словно батут, и я приземлилась на твердую землю.  — Удалось узнать, как тебе вернуться?

— Может, и мы теперь сможем выбраться? — спросила Пенелопа, глядя мне в глаза.

Я посмотрела в колодец. Та же черная гладь и отражения звезд, которых, похоже, не хватало небу, нависшему над этим заколдованным местом. Колодец чаяний, колодец надежд. Не оправдал он ни моих мечтаний, ни ожиданий моих друзей.

— Нет, — говорю я. — Все было как во сне. Я будто забылась.

— Как? — в оба голоса спросили они. — И ты не станешь живой?

— Нет… Увы.

Пенелопа замолчала. Закрыла глаза. А потом спросила: Что же ты видела? Ты проникла в сон твоих близких?

— Да.

— И что ты им сказала?

— Ничего. Протрахались все время.

— Колодец отражений дает сказать о сокровенном. — Заметила Пенелопа. — Похоже, у тебя есть желания, более сильные, чем вернуть все, как было до этого.

Я заметила, что Пенелопа задрожала, и Аристон взял ее за руку.

— Ну не грустите, — обняла я обоих. — Не смогла их попросить о помощи, сама вам помогу.

— Но как?..

— Я же обещала! — приободрилась я. Ну а правда. Велимир, Северин. А чем я хуже?

Мы шли прочь от этого бесполезного колодца.

Волны били о берег. Безжизненный, каменный берег.

— Я хочу подойти к воде, — говорю я.

— Хорошо, только не подходи слишком близко, а то унесут волны.

Но я не слушала. Я присела на самый край скалы, на корточки.

Черная вода, под черным небом. На аспидной доске небес загорелась вспышка и тут же погасла.

— Что это? Молния? — спросила я.

— Такое здесь бывает, иногда.

Я продолжала вглядываться в гладь воды. Аристон и Пенелопа осмелели и подошли тоже. В еще одной вспышке я увидела их отражения, а моего — не было.

— Почему? — спрашиваю я. — Почему вы отражаетесь, а я — нет?

— Наверное, потому что ты не часть этого мира, — предположил Аристон.

Мне показалось, что следующая вспышка осветила призрачную дорожку в воде.

Когда след погас, я вглядывалась в гладь воды. И мне на секунду показалось, что я увидела звезды.

— Где вы жили, до того, как были заперты здесь?

— Там, город был. — Сказала Пенелопа. — Нам не вернуться туда.

— А вы пробовали ведь? Да?

— Безуспешно.

— Стало быть, осталась лодка. Надо найти ее.

Мне показалось, Аристон хотел что-то возразить, но я решительно побежала искать, словно сама запрятала ее в прибрежной расселине.

Аристон показал укромное место.

— Поплыли. — Говорю.

— Может, не стоит, — проговорила Пенелопа.

— В прошлый раз нас отбросило, — сказал Аристон.

— Поплыли. Я покажу путь.

И вот мы в лодке. Аристон нажимает на весла, а я смотрю в черноту. Обернулась. Берег удалялся. Загорелась вспышка. И вновь я увидела звезды. Теперь они не пропадали.

— Видите?

— Звезды! — прошептала Пенелопа.

Показался берег. Солнце поднималось над горами. Мы заплыли в канал, и дальше путь лежал по его спокойной глади. Берега были одеты в гранит. Дикая растительность давным-давно успела распространиться по улицам и тому, что когда-то было садом. Проглядывались развалины храма. Дом с колоннами. Мне показалось, что это место похоже на парк рядом с моим домом. Только вместо двух дорог, окружавших его — каналы.

— Это ваш дом? — спросила я.

— Да, здесь мы жили. В далеком прошлом. — Ответил Аристон.

— Наверное, его можно вернуть к жизни. — Сказала Пенелопа и взяла меня за руку.

— Не бесплотная! — заметила я. Видимо, это все еще не свободный от проклятия мир. Но здесь дышалось свободнее, и мои друзья это чувствовали. Мы свернули направо, а потом еще раз направо. Теперь плыли по направлению к морю. Эта часть города оказалась похожа на прямоугольный остров. И не то, чтобы здесь царило запустение. Да, город был покинут, растения распространились по улицам, но здания стояли словно вмороженные в само время. Как будто сто лет прошло. Судя по лицам моих спутников, они испытывали схожие чувства.