– Чем я могу тебе помочь?

– Я не хочу, чтобы меня убили. Вы что, не видите, Уивер? Люди, которые вам не по душе, или те, что причинили вам вред, были убиты вскоре после суда, и их убийство списывают на вас. Когда я поджидал вас в засаде, мне показалось, что следующим буду я.

В его словах была определенная логика.

– И чего ты от меня хочешь? Чтобы я тебя защитил?

– Да нет, ничего такого, клянусь. Не думаю, что мы сможем долго терпеть друг друга. Я лишь хотел узнать, что вам известно, что вы думаете и поможет ли это мне остаться в живых, или же придется ради этого уехать из Лондона.

– Мне кажется, тебе и так многое известно. Как были убиты Спайсер и Кларк?

Он покачал головой:

– Такие подробности мне неизвестны. Знаю только, что они убиты и что это должно было выглядеть как ваших рук дело. Больше ничего. Впрочем… – Он задумчиво посмотрел вдаль.

– Бог мой, Гринбилл, ты не на сцене. Не изображай при мне героя драмы, иначе я вспорю тебе живот.

– Да мне незачем тянуть время. Я как раз собирался сказать. Кроме записки у трупов нашли одну белую розу. Если понимаете, что я имею в виду.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но вот чего я не понимаю – как тебе это стало известно, если не ты убил их, а может, заодно и Гростона с Йейтом.

– У меня ведь кругом уши. У меня есть преданные ребята, которые рассказывают мне о том, что мне следует знать.

Я улыбнулся:

– Откуда ты знаешь, что я не делал того, о чем сказано в записках?

– Концы с концами не сходятся. Вы охотились за мной, чтобы узнать, что мне известно. Очень не похоже, что это ваших рук дело.

– Тогда чьих это рук дело?

Он снова покачал головой:

– Никаких идей на этот счет. Как раз хотел спросить у вас.

Я всматривался в его лицо, пытаясь понять, до какой степени он лжет, ибо был уверен, что он не до конца честен. Тем не менее не было причин не продолжать разговор.

– Не могу доказать, но я совершенно уверен, что за смертью Йейта и другими смертями стоит Деннис Догмилл. Насколько мне известно, никто другой не желал так смерти Йейта и паники, в которой можно было бы обвинить якобитов, а вместе с ними заодно и тори. Догмилл убирает Йейта и продвигает на выборах своего человека, Херткома.

– Ба! – Он хлопнул в ладоши. – Я так и знал, что это он, подлец. Он давно, знаете, точит зуб на нас, главарей группировок. Не удивляюсь, что он прикончил Йейта. Но разве не странно, что он не прикончил меня первым, как более влиятельного и все такое?

– Мне непонятна его логика. Я думал, ты должен быть в курсе дел Догмилла. Ты ничего об этом не слышал?

– Ничего, – сказал он. – Все тихо. Я ничего не слышал, поэтому я так и удивился тому, что вы сказали. Поверьте, я слежу за ним и его делишками. Не скажу, что я любил Йейта, но он был докером, как и я, и если Догмилл решил от нас избавиться, я хочу это знать.

– У него была причина желать зла скорее Йейту, чем тебе?

– Знаете, Йейт был девкой в штанах. Он понятия не имел, как дать отпор Догмиллу. Что касается меня, я знал, как проявить твердость. Я умел сказать «нет», когда нужно было сказать «нет», и он понимал мои слова, когда они выходили у меня изо рта и достигали его ушей. Я – главный человек в доках, Уивер. Я забочусь о докерах и посылаю Догмилла к черту в ответ на его запрет собирать рассыпавшийся табак или запрет на перерыв, чтобы перевести дух. Не понимаю, почему он разделался с Йейтом, а не со мной.

Я не знал, были аргументы Гринбилла чистым хвастовством или содержали долю истины.

– Так ты не знаешь, почему гнев Догмилла был направлен именно на Йейта?

Он покачал головой:

– Ничего не понимаю. Йейт дал слабину, это так. Догмиллу было бы выгодно, чтобы все докеры были под руководством Йейта. Теперь все они подчиняются мне, и вряд ли он этому рад. А потом, как бы он мог это сделать? Йейта убили, когда он был в окружении моих парней. Никто из наших не видел, как он это сделал. Никто из наших не видел Догмилла, а, уж поверьте, мы бы такого не пропустили.

– Наверняка у него есть агент для столь грязной работы.

– Я о таком не слыхивал, – сказал Гринбилл. – Поверьте, между нами было множество неприятнейших столкновений, но ни разу он не появлялся с помощником. Он думает, что отлично справляется собственными кулаками, а если надо кого убить, может сделать это и сам. А всякие там помощники – это на него не похоже, так я думаю.

Хорошо, подумал я, что моя жизнь от его мнения не зависит. С трудом верилось, что Догмилл пойдет на риск и будет в открытую заниматься такими черными делами. Но было странно, что он никогда не нанимал помощников.

– А как вышло, что Уайльд наводил для вас справки и все такое? – спросил меня Гринбилл. – Я слышал, он также замолвил за вас слово на суде. Вы что, теперь с ним друзья?

– Это было бы преувеличением. Мы с Уайльдом не друзья, но, похоже, он не особо жалует Догмилла. Он предложил мне помочь найти Кларка и Спайсера, но больше я не собираюсь прибегать к его помощи.

– Это довольно мудро. Не хотите, чтобы он вас сдал властям за вознаграждение?

– Только подлец способен на это, – сказал я.

– Не очень лестная характеристика, но возражать не стану. Остается неясным, что вы будете теперь делать. Приметесь за Догмилла? – спросил он с надеждой. – Вот была бы месть! Если он сделал то, что вы говорите, ему следует перерезать глотку.

Похоже, Гринбиллу хотелось сделать из меня личного наемного убийцу. Я бы отомстил Догмиллу, а у Гринбилла не осталось бы ни соперников, ни начальников в табачной торговле.

– Для этого у меня нет ни средств, ни желания.

– Но вы же не можете позволить ему разрушить вашу жизнь и безнаказанно позорить ваше имя.

Я решил, что нет смысла продолжать этот разговор. Было ясно, что Гринбилл ничего не может мне рассказать, а от его попыток уговорить меня на убийство толку было еще меньше. Я подумал, не предложить ли ему сделать это самому, но потом решил, что он, чего доброго, согласится, а от мертвого Догмилла мне было мало пользы. Поэтому я встал с места и сказал, что Гринбилл может допивать свой эль и удалиться, когда того пожелает.

– И это все? Значит, вы не поступите с Догмиллом как подобает мужчине?

– Если ты имеешь в виду свое предложение – нет.

– А как насчет меня? Оставаться мне в Лондоне или нет?

Я уже был у двери.

– Не вижу никакого смысла уезжать.

– Если останусь, Догмилл меня не убьет?

– Может, и убьет. Но меня это мало заботит.

Я не питал любви к этим двум людям, давшим против меня показания на процессе, но известие об их смерти не принесло мне особого удовольствия. Меня сильно тревожило, что убийца посчитал возможным возложить вину на меня. Я не был склонен доверять такому человеку, как Гринбилл, но его уверенность, что Догмилл не тот, кто мне нужен, сбивала меня с толку.