— По–моему, это и так ясно из того, что я пришла сюда вместе с тобой.

— Но об этом нужно было сказать определенно.

Рицпа продолжала чувствовать, как люди по–прежнему пристально смотрят на них, и ей от этого было крайне неуютно.

— Ты уверен, что мы здесь будем в безопасности? — Атрет сжал губы, и Рицпа огляделась вокруг. — Я никогда не предполагала, что ты был здесь так знаменит.

Он медленно повернул голову. Его тяжелый и неприветливый взгляд заставлял любопытных постояльцев тут же отворачиваться.

— В том, что тебя знают, есть свои преимущества, — удовлетворенно сказал он, и на его лице не осталось и следа от растерянности.

— Какие преимущества? Бато уже предупреждал тебя о Домициане. Теперь твоя жизнь полностью в руках Пунакса, который, конечно же, раструбит всему городу о том, что ты здесь.

— Я не намерен здесь задерживаться.

— Ты можешь задержаться в Риме до конца своих дней, если брат императора захочет заковать тебя в цепи.

Он сверкнул на нее глазами.

— Женщина, почему ты всегда испытываешь мое терпение? — Он угрожающе наклонился в ее сторону.

Какой невозможный человек!

— А почему ты все время злишься, когда тебе что–то говорят? Ты подвергаешь здесь опасности себя, а заодно и Халева. И еще считаешь, что мне это должно нравиться.

Атрет проговорил сквозь зубы:

— Мне все равно, нравится тебе это или нет. Мне нужны деньги, чтобы добраться туда, куда мы направляемся. Это самый чистый и быстрый способ, который мне только приходит на ум.

— Самый чистый?

— Да, я знаю, что ты предпочла бы увидеть меня на арене.

Рицпа хотела бы, чтобы он доверился Феофилу, но знала, что если она только заикнется Атрету о нем, тут же об этом пожалеет, особенно сейчас, когда германец в таком настроении. Она уже давно поняла, что Атрет никогда не ищет себе простых путей, особенно сопряженных с ущербом для его гордости.

— Нет, я не хочу видеть тебя на арене. Я хочу, чтобы ты был в безопасности и в мире с самим собой и с Богом.

— И ты думаешь, что это произойдет, если я доверюсь этому твоему кровавому сотнику?

— Феофил дважды спас тебе жизнь. Он сказал…

— Самый короткий путь домой лежит через арену, — резко оборвал ее Атрет. Он провел руками по волосам. — Там я либо получу золото, либо погибну. И в обоих случаях буду победителем.

Испугавшись, Рицпа уставилась на него.

— Но ты же не хочешь сражаться!

— На самом деле хочу. Если бы ты знала, как я этого хочу!

Рицпа помолчала, всматриваясь в его лицо.

— Если на такие мысли тебя натолкнул мой ядовитый язык, прости меня, Атрет, пожалуйста, — сказала она, коснувшись ладонью его щеки, — тебе есть ради чего жить в этом мире, и не надо больше думать об этом.

От ее прикосновения в нем взыграли чувства, пробудилась чисто физическая страсть, а также более глубокие желания, которые он не мог осознать. Он посмотрел ей прямо в глаза. Ее глаза широко распахнулись, и она убрала свою руку от его щеки.

— Почему ты все время неправильно меня понимаешь? — сказала Рицпа и отвернулась.

Атрет повернул ее лицо к себе и иронично улыбнулся.

— Может быть, мне и есть ради чего жить, только я не уверен в том, что причины, которые приходят мне на ум, совпадают с твоими. — Ему нравилось, когда краснели ее щеки, нравилось тепло ее кожи, когда он прикасался к ней кончиками пальцев.

Рицпа отклонилась от его прикосновения.

— На нас люди смотрят, — сказала она, смутившись.

— Прекрасно. Теперь они будут знать, что от тебя надо держаться подальше.

Пунакс пришел, указал им путь наверх и открыл дверь в просторную спальню. Рицпа продолжала стоять в коридоре, пока Атрет не взял ее за руку и не ввел в комнату.

— Тебе сюда, моя госпожа, — сказал Пунакс. Он показал Рицпе небольшую смежную комнату, которая предназначалась для слуг богатых вельмож, и оставил ее там.

Рицпа услышала, как он спросил Атрета:

— Достаточно близко? Или лучше отправить ее в отдельную комнату, из которой не было бы выхода в твою?

— Здесь ей будет хорошо.

— А если ты захочешь пригласить других женщин?

Атрет что–то тихо ему сказал, затем отпустил его.

Пунакс ушел, и Рицпе стало страшно. «Атрет вернулся в Рим, — уже кричал кто–то под окнами. — Его можно увидеть в гостинице Пунакса, гладиатора Большого Цирка!» Через несколько часов вокруг гостиницы было полно народа. Пунакс стал брать плату за вход в гостиницу, и чем больше прибывало посетителей, тем выше становилась плата.

Атрет согласился провести несколько часов на первом этаже, чтобы посетители могли его видеть, но при этом он совсем не собирался развлекать их историями о своих схватках на арене. У него не было ни малейшего желания разговаривать с кем–либо из тех, кто к нему подходил. Женщин его молчаливость интриговала, мужчин — приводила в негодование.

Рицпа оставалась в верхней комнате, избегая любопытных глаз и всяческих небылиц. Атрет возвращался в комнату напряженный, беспокойный, и с каждым днем ситуация становилась все невыносимее.

Халев постоянно плакал. Рицпа боялась, что он заболел, пока не почувствовала при кормлении, как в грудь ей впивается что–то твердое, — тогда она поняла, в чем дело. Она потерла набухающие десны малыша. Халев продолжал жалобно плакать, и Рицпа положила его на одеяло, наблюдая, как он ползет через всю комнату к изящным ножкам дивана. Когда малыш прикоснулся к ним своими прорастающими зубками, Рицпа взяла его на руки и снова положила на одеяло. Халев возмущенно закричал.

Разумеется, его крик был слышен и за стенами, и Рицпа всячески старалась успокоить малыша. Она брала одну из подушек и покачивала ею над мальчиком. «Халев», — говорила она и помахивала кисточкой подушки перед его носом. Малыш переставал плакать и протягивал к кисточке ручки. Рицпа садилась рядом и смотрела, как он жевал подушку. Но такое спокойствие длилось недолго.

Когда Атрет вошел в комнату, она уже была без сил. Он бросил на диван горсть монет и какое–то время молча смотрел на нее.

— Меня пригласили на пир, — наконец загадочно сказал он. Рицпа не сомневалась в том, что это было не первое и не единственное приглашение, которое он получил за последние несколько дней. Она осмелилась спуститься вниз только однажды, желая посмотреть, сколько аморате собирается вокруг своего кумира, как они ведут себя с ним. Достаточно было нескольких минут, чтобы увидеть, с какими искушениями он здесь сталкивается. Атрета постоянно окружали женщины, красивые, смелые женщины, которые хотели его.

— Ты пойдешь?

Он повернул голову и посмотрел на нее. Ей хочется, чтобы он ушел? Неужели его присутствие так отвратительно?