Хлоя вместе с Галбой наблюдала за кровавой оргией вампиров из-за спины поэта.

– Что ты чувствуешь?

– Тошноту. Тошноту и жажду, – Люций присел на корточки у стены и опустил голову.

– Ощущения, будто я в аду. Только огня рядом нет.

– А ты, Хлоя? – Галба Тарот посмотрел на свою девушку.

Ее глаза приобрели металлический блеск, лицо еще больше побледнело. Пальцы впились в юбку, длинные когти разорвали ее в нескольких местах. Но она продолжала елозить руками по своим бедрам.

– Не могу сказать, что только жажду, – с сарказмом произнесла она, руки ее в ту же секунду потянулись к писарю. – Здесь и сейчас… – прошептала она так тихо, что услышать ее мог только он.

– О чем ты, милая? Нам пора выбираться отсюда.

– Здесь! – она обхватила его шею и притянула к себе. – И сейчас… – Отпусти, – как можно спокойнее сказал он и отдернул ее руку.

К его удивлению девушка послушалась. Казалось, его просьба на миг рассеяла серую дымку в ее глазах. Но Галба знал, что это ненадолго.

– Пора уходить, – он шагнул в темноту коридора, увлекая за собой подругу. На этот раз желание как можно быстрее покинуть этот каменный мешок было у всех троих.

Когда они оказались на заднем дворе театра, одинокую луну на темном небосклоне сменило начинающее свое новое рождение далекое солнце. И тогда, смотря на то, как его первые лучи касаются земли и леса, поэт сказал.

– Галба, я хочу, чтобы ты знал.

Писарь шел впереди, обнимая за плечи Хлою, но вдруг остановился и посмотрел на Люция.

– Если вдруг я не выдержу и нападу на человека, кто бы это ни был… Убей меня.

– Может, лучше ты сам сдашься скобрам?

– О, нет! Только не скобрам я предоставлю шанс вершить мою судьбу.

– Тогда Священному собранию…

– Священному собранию я не доверяю. Эта организация давно уже дискредитировала себя.

– Ну да, – кивнул Галба. – Глупо было бы думать, что ты веришь в бога!

– Не путай, писарь, веру в бога и церковь. Это две разные вещи.

– Но Священное собрание и церковь неотделимы…

– Так было раньше, писарь. Теперь все по-другому.

Если раньше люди охотно шли к ним на поклон, не боясь быть схваченными и обвиненными во всех смертных грехах, то теперь им страшно переступать порог церкви. Люди уже не находят там успокоение и милость. И виной тому священники Собрания, потерявшие связь с народом.

Прикрываясь Крестом, они больше заботятся о том, как бы потуже набить собственные карманы на войне с галаверами, чем о прекращении этой самой войны. Своим лицемерием и жестокостью они превратили религию в фарс! Они подмяли под себя всех и вся. Теперь любой, кто имеет мнение, отличное от священников Собрания, считается предателем и еретиком. Так что, лучше смерть, чем плен к церковных казематах.

– Как скажешь, – писарь пожал плечами.

Поначалу он подумал, что поэт несет чушь, но, призадумавшись, решил, что разумное зерно в его словах все же есть. Однако долго размышлять на эту тему он не стал.

– Означает ли это, что ты выполнишь мою просьбу?

Галба посмотрел на Люция, потом на Хлою.

– Да, – ответил он. – Но, надеюсь, что до этого не дойдет.

– О чем вы говорите? – наконец, в разговор вступила Хлоя. – Мы должны оповестить людей о готовящемся массовом убийстве!

– Да, но кто нам поверит?

– Я надеюсь, в городе еще остались здравомыслящие люди.

– Их слишком мало. Певица из театра постаралась на славу. Теперь все, кто побывал на ее последних концертах, готов исполнить любую ее волю, – сказал писарь.

– Господи, но откуда у нее такая власть? – изумилась Хлоя, адресовав свой вопрос Люцию. – Просто диву даешься. Как легко у нее получается управлять толпой!

– Толпой управлять не сложно, когда у всех единая цель. А силу она получает от своего любовника, – вздохнул поэт. – Теперь, что бы мы ни делали, люди все равно придут на ее свадьбу.

– Тогда нам нужно собрать всех, кто остался в нормальных отношениях с разумом и волей, и рассказать им о готовящемся отравлении, – резюмировала Хлоя.

– Хорошо, – согласился Галба. – Предположим такое развитие событий – те, кого нам удалось собрать, поверили в нашу историю. Что дальше? Чем они будут убивать вампиров? У нас на весь город только один клинок из серебра!

– Не забывайте, – Люций покосился на атам, – что всех вампиров подпитывает волшебная сила Даниэля, их прародителя и властелина.

Убьем его, и кошмар прекратится. Без своего хозяина они не смогут сражаться с той же яростью, что и раньше.

– Но убить его будет чрезвычайно трудно.

– Да, его сила велика. Он может подчинить себе любого, кого захочет, – поэт подумал о Камелии.

– Но только не менкарского поэта.

Тэо потратил больше времени, чем планировал изначально на то, чтобы добраться до маленькой деревни без названия, расположенной между Западным Морено и Четтори-Лайн. Именно там находилась птичья ферма семьи Фабиански.

У входа его встретила симпатичная девушка-охранник, которая представилась Кейлой, при этом не забыв приветливо улыбнуться.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – спросила она.

– Добрый день, – Тэо постарался улыбнуться ей так же. – Я ищу Анну Фабиански.

– Анну?

– Да, я знаю, что она бывает здесь, – соврал мудрец и воспользовался тяжелой артиллерией – нацепил на лицо одну из своих самых располагающих улыбок, главное преимущество которой над остальными состояло в ее несомненном и сотню раз проверенном эффекте.

– А вы, простите…

– Я ее друг, – подмигнул он, продолжая надеяться на волшебную силу улыбки. – Меня зовут Тэо.

Что ж, стройная фигурка в униформе в обтяжку, ярко накрашенные губы, блеск в глазах, – такие обычно сами ищут жертву.

– Друг? – многозначительно затянула Кейла. – Не знала, что у нее такой друг, – он словил ее оценивающий взгляд, но постарался не придавать ему значения. Хотя ее незакомплексованность импонировала ему.

– Думала, она одиночка по жизни.

– Она на месте?

– Нет, – девушка замотала головой. – К сожалению, ее сегодня нет на ферме, – разочарование, начавшееся в тот момент, когда она узнала, что незнакомец не свободен, продолжилось. Теперь оно превратилось в откровенную досаду и прослеживалось в каждом ее жесте, не говоря уже о новых словах.

– Может, ближе к вечеру она и приедет. Не могу сказать точно. Она не сообщает мне, когда в следующий раз почтит нас своим присутствием.