Джозефина улыбнулась.

— Какое облегчение. Вы так переживали. Я думала, вы решили отказаться от меня… Но что вы хотели сказать?

Уайтвей вытянулся во весь рост, выпятил грудь и живот и выпалил:

— Выходите за меня замуж!

— Что?

— Из меня выйдет хороший муж, вы будете богаты и сможете хоть ежедневно летать на аэропланах, пока у нас не появятся дети… Что скажете?

После долгого молчания Джозефина сказала:

— Не знаю право. То есть с вашей стороны очень мило сделать мне предложение, но…

— Но что? Что может быть лучше?

Джозефина глубоко вдохнула и встала. Уайтвей потянулся обнять ее.

— И что потом? — шепотом спросила Марион, когда Белл рассказывал ей обо всем этом за завтраком в роскошном столовом вагоне «особого» Джозефины.

— Она сказала «да»? — не унималась Марион.

— Нет.

— Отлично. Престон слишком себялюбив, чтобы стать хорошим мужем. Если она такая хорошая девушка, как пишут газеты, она заслуживает лучшего.

— Ты видела ее чаще, чем читатели газет.

— Мы только раз коротко поздоровались. Но я думала, она ответит: «Может быть».

— Почему? — спросил Белл.

Марион задумалась.

— Она кажется мне человеком, который всегда получает, что хочет.

— Ну… это было нечто вроде «может быть». Она сказала, что подумает.

— Подозреваю, что ей не с кем поговорить. Я ее выслушаю. И выскажу свое мнение, если она захочет.

— Я надеялся, что ты это скажешь, — сказал Белл. — На самом деле я хочу, чтобы ты задумалась вот над чем: что имел в виду Гарри Фрост, говоря «они с Селером что-то задумали».

Марион выглянула в окно. Сильный ветер крутил вокруг вагонов миниатюрные смерчи из дыма, соломы и угольной золы.

— Никаких полетов сегодня. Займусь этим немедленно.

* * *

— Хочу быть такой, как вы, когда вырасту! — Джозефина улыбнулась Марион. Они были одни в главной гостиной личного вагона Джозефины и сидели друг против друга в креслах. Между ними стояли нетронутые чашки кофе.

— Надеюсь, я не кажусь такой старой. И потом, вы ведь уже взрослая. Ведете летающую машину через весь континент.

— Это другое. Я хочу быть такой же прямой, как вы.

— Что вы имеете в виду?

— Вы прямо сказали, что Исаак подслушал, как Престон сделал мне предложение.

Марион сказала:

— Я сказала также «любопытно, что вы думаете об этом предложении».

— Не знаю. То есть я не понимаю, зачем он хочет на мне жениться. — Джозефина широко и открыто улыбнулась Марион. — Я всего лишь глупая девушка только-только из деревни.

— Мужчины — странные существа, — улыбнулась в ответ Марион. — Большинство. Может, он вас любит.

— Он не сказал, что любит меня.

— Ну, во многих отношениях мистер Престон не слишком умен. С другой стороны, он красив.

— Вероятно.

— И очень, очень богат.

— Гарри тоже был богат.

— В отличие от Гарри Престон, несмотря на многие свои недостатки, не грубиян.

— Да, но он такой же большой, как Гарри.

— И становится все больше, — рассмеялась Марион. — Если не поостережется, кончит, как президент Тафт[24].

— Или Стив Стивенс.

Обе рассмеялись. Марион внимательно посмотрела на Джозефину и спросила:

— Вы думаете над его предложением?

— Нет. Я не люблю его. То есть я хочу сказать, что знаю: он будет покупать мне аэропланы. Он сказал, что будет покупать мне аэропланы, пока у нас не появятся дети. А потом я должна буду перестать летать.

— Милостивый боже, — сказал Марион. — Престон еще больший дурак, чем я думала.

— Вы не считаете, что я должна за него выйти?..

Марион ответила:

— Этого я не могу вам сказать. Вы сами должны понять, чего хотите.

— Понимаете, если я выиграю пятьдесят тысяч долларов, у меня будут свои деньги. Я сама смогу покупать аэропланы.

Марион сказала:

— Дорогая, если вы выиграете гонку, мужчины выстроятся в очередь, чтобы покупать вам аэропланы.

— Правда?

— Уверена. Они знают, что их клиенты будут покупать аэропланы, на которых летаете вы. Так что брак с Престоном не имеет никакого отношения к покупке аэропланов.

— Если я выиграю.

— Исаак говорит, что вам не следует сомневаться в победе. И, — со смехом добавила она, — сам не сомневается, что вы победите. Он поставил на вас три тысячи долларов.

Джозефина рассеянно кивнула и посмотрела в окно вагона. От ветра продолжало дребезжать стекло. Джозефина закрыла глаза и начала говорить, но тут же плотно сжала губы. Ей ужасно хочется поговорить, подумала Марион. Как будто предложение Престона заставляет ее думать о том, о чем она предпочла бы не думать.

— В чем дело? — спросила Марион. — Что вас на самом деле тревожит?

Джозефина поджала губы и резко выдохнула.

— Вы умеете хранить тайны?

Ее карие глаза умоляюще смотрели в глаза Марион.

— Нет, — ответила Марион. — Не могу. Не от Исаака.

Джозефина отвела взгляд.

— Почему вы так честны, Марион?

— Предпочитаю быть честной, — сказала Марион. — Что вы хотели мне сказать?

— Ничего… Увидев, как застрелили Марко, я очень удивилась.

— Я думаю.

— Меньше всего я ожидала этого.

— А потом, — призналась Марион Морган Исааку Беллу, — я допустила грубую ошибку. Вместо того чтобы держать рот на замке, пока она не закончит мысль, я, дура, брякнула глупость, что-то вроде: «Да кто же ждет, что муж убьет твоего друга?», и Джозефина замкнулась, плотно, как раковина.

— Она ожидала этого меньше всего, — задумчиво сказал Белл, — то есть подразумевается, что она чего-то ожидала. Как будто она «что-то задумала»… как сказал Гарри Фрост… Она выйдет за Престона?

— Она твердо сказала «нет, решительно нет».

— Она может передумать?

— Только из страха, что не победит в гонке.

— Потому что в таком случае она не выиграет пятьдесят тысяч долларов, а Престон богат?

— Ты бы видел, как загорелись у нее глаза, когда я сказала, что, если она победит, все конструкторы начнут предлагать ей свои аэропланы. Кажется, раньше ей это не приходило в голову. Она вообще как будто далеко не заглядывает. Но пойдет на все, чтобы и дальше летать. Даже на брак с Престоном. Только ради машин. Она не из тех девушек, которые мечтают о детях, драгоценностях и своем доме.