Действительно, зачем? Я размышляю над хронологией событий. Марш, должно быть, обнаружил склеп приблизительно в то же время, когда Мерри и Джой исчезли, а Грейди (предположительно) покинул деревню. В какой-то момент, прежде чем подземелье запечатали, там было спрятано тело Грейди. Крошечное временное окошко. И если за пределами церкви никто об этом не знал, подозреваемых очень мало.

– Джоан рассказала мне об исчезновении Мерри и Джой, – говорю я. – Считалось, что Бенджамин Грейди покинул деревню почти одновременно с этим. Вот только теперь нам известно, что он ее не покидал. Возможно, между этими событиями существует какая-то связь?

– Я ее не вижу. Девочки сбежали.

– Ты уверен?

– Джек, прошу тебя, прекрати. – Он повышает голос. Его лицо наливается кровью. – Именно это случилось с Мэтью. Джоан тоже наплела ему с три короба, и он ухватился за эту идею как одержимый. Мы оба знаем, к чему это привело.

Я молча смотрю на него. Это что, скрытая угроза?

Он глубоко вздыхает и снова пытается улыбнуться, но роль веселого пастора уже ему не удается.

– Я могу понять твой интерес. Это естественно, что у тебя есть вопросы. Но расследование необходимо предоставить полиции. В такой сложный период нам нужно сплотиться. Ради блага церкви и деревни.

– И ради блага Харперов?

– Нравится тебе это или нет, но такие деревни, как Чепел-Крофт, нуждаются в таких семьях, как Харперы. Их бизнес держит на плаву множество семей. Они жертвуют на благотворительность…

– Это я понимаю. Но, пытаясь ублажить одну семью, ты утаил преступление.

Возможно, не одно.

Раштон угрюмо смотрит на меня:

– А разве тебе, Джек, никогда не приходилось утаивать какие-то мелочи, чтобы облегчить жизнь себе или другим?

– Речь не обо мне. – Я встаю. – Мне пора.

Он тоже хочет подняться со стула.

– Не беспокойся, – останавливаю его я. – Не надо меня провожать.

Я выхожу из дома и снова окунаюсь в жаркое солнечное утро. Машина припаркована чуть ниже по улице под раскидистым деревом. Тем не менее, когда я сажусь на водительское сиденье, мне кажется, что я забралась в микроволновку. Я опускаю стекло. Мне очень жарко. Меня душит гнев и, хуже того, обида. Раштон мне нравился. Я в нем ошиблась и теперь чувствую себя преданной.

Я уже собираюсь ехать, как вдруг вижу одетую в шорты и высокие ботинки Клару с большой парусиновой сумкой на плече. Она останавливается перед воротами своего дома. Ее грудь судорожно вздымается. У нее красные глаза. Она плачет. Мне хочется подойти и утешить ее. Но что-то меня удерживает. Она остановилась перед домом намеренно. Она не хочет, чтобы ее видел муж.

Разумеется, ее состояние может объясняться множеством причин. Однако с учетом недавнего открытия в церкви мне приходит на ум только одна. Грейди. Никто не проливает таких слез по человеку, который приходился лишь другом.

Она вытирает глаза, поправляет свои белоснежные волосы и толкает калитку. От этого движения лямка сумки соскальзывает с ее плеча, открывая взгляду содержимое.

Сумка набита пучками веток.

Фло заслоняет оконце ванной листом картона. Мама ушла, так почему бы не воспользоваться своим одиночеством и не проявить вторую пленку.

Она надеялась, что это поможет ей отвлечься, но не удается. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ее преследуют горящие привидения, она чуть не погибла, провалившись сквозь пол часовни, а затем обнаружила в подземелье компанию древних скелетов и убитого викария в придачу. Самая заурядная неделька в Салеме, не так ли?

Она осторожно спрыгивает с края ванны – левая нога еще побаливает – и расставляет лотки для проявки пленки на сиденье унитаза и на полу. Какая-то ее часть мечтает о том, чтобы убраться отсюда и поскорее вернуться в Ноттингем. Но в глубине души она почти наслаждается всей этой аномальностью. Скелеты в склепе – это вам не иголки на крыльце церкви. И вполне вероятно, что существует еще одна причина, по которой ей хотелось бы остаться. Темноволосая и зеленоглазая причина. Ригли.

Он ей нравится. И хотя она однозначно не кисейная барышня, склонная к обморокам, он действительно вчера вечером ее спас. Но может ли она на самом деле доверять парню, который сознался в том, что хотел сжечь свою бывшую школу? Это просто жесть. И как насчет ножа? Она сказала маме, что он совершенно определенно его не брал, но ей не удается подавить свои собственные смутные сомнения. Это не дает ей покоя, как заноза. Может, именно поэтому она так разозлилась на маму? Ей не хотелось признавать, что та, возможно, права.

Сегодня утром им удалось сохранить за завтраком напряженное перемирие. Если честно, мама выглядела измученной, и Фло было немного не по себе. Фло не нравится быть в плохих отношениях с мамой, но она так настроена против Ригли. Фло не понимает, почему мама отказывается дать ему шанс. Возможно, то же самое ожидало бы любого мальчика, который понравился бы Фло. Но она чувствует, что здесь есть что-то еще. Что-то, что связано именно с этим местом.

Фло очень хотелось бы с кем-нибудь поговорить обо всем, что с ней происходит. Она подумывала написать сообщение Кайли, но затем поняла, что даже не представляет себе, что говорить. Все это настолько отличается от жизни в Ноттингеме. Они как будто живут в разных мирах.

Когда на днях, сидя в кафе, Фло наконец сумела связаться с друзьями в снапчате, она неожиданно для себя обнаружила, что то, о чем они наперебой спешат ей рассказать, кажется ей совершенно незначительным и даже неинтересным. И у нее сложилось впечатление, что они испытывали те же чувства относительно всего, что она рассказывала о Чепел-Крофт. Леон даже не пытался делать вид, что ему интересно. Он был слишком занят пересказыванием сплетен: девочка из одиннадцатого класса залетела, их учителя химии засекли в парке за курением травки, а две девочки, с которыми она едва знакома, встречаются друг с другом. В конце концов она пожалела, что написала им. Вместо того чтобы почувствовать себя ближе к ним, она еще сильнее ощутила одиночество.

Фло вздыхает и продолжает раскладывать свое оснащение. На мгновение она замирает. Кажется, ей что-то послышалось. Стук. Вот опять. Кто-то стучит в их входную дверь.

Господи. Что на этот раз?

Она переступает через лоток, открывает дверь и спускается вниз. Прокравшись на цыпочках в гостиную, выглядывает в щелку между шторами. На крыльце переминается с ноги на ногу знакомая тощая фигура в черном облачении. Какое-то мгновение она колеблется, не зная, как поступить. Затем выходит в прихожую и распахивает дверь.

– Мне начинает казаться, что, если я посмотрю в зеркало и три раза произнесу твое имя, ты тут же появишься.

Ригли ухмыляется:

– Смешно.

– Что ты здесь делаешь?