– А, юнкер?! Заходи! – однако сам офицер бодро опровергал это, сжав в охапке черные, жесткие капитанские волосы.

Альфаран, подобно кошке, прыгнул от входа прямо к столу и, вцепившись в него, обрел некую точку опоры.

– В чем дело, господин полковник? – спросил он, вцепившись в дубовую доску до побеления пальцев.

Рольн вопрос услышал, но свое дело, по-видимому, решил настолько важным, что отрываться от него не захотел. Хотя и ответить он тоже счел нужным:

– Эта падла, – два удара, – скрыла себе в карман, – три удара и небольшая прогулка лицом по столу, – триста тенгиев, – один особо мощный удар, – выданные на ремонт корабля!!!

Обессиленный, с окровавленным лицом, капитан тряпкой упал под стол. По каюте он не летал только из-за того, что уцепился за крепкие ножки.

– То есть шторма корабль не выдержит? – краснея, подытожил некромаг.

– Будь корабль починен… – полковник ловко подпрыгнул и опустился уже в капитанское кресло. Тоже, кстати, привинченное к полу. – Мы бы выдержали любой шторм. Сейчас же корабль может не сдюжить!

Как будто в подтверждение этому, снаружи снова затрещало.

– А что именно не починили?

– Мачты заменить надо было. Старые служат уже слишком давно, и в тяжелых условиях они побывали не раз.

Смелость – это не отсутствие страха. Ибо отсутствие страха – это тяжкое повреждение головы.

Смелость – это умение свой страх подавлять. Порой это очень трудно.

Так было и сейчас. Внезапно задрожали поджилки и коленки. Пудовой гирей, рвущейся куда-то вниз, дал знать о себе мочевой пузырь. Умирать совсем не хотелось!

Альфаран сглотнул и опустился на пол, не забывая, впрочем, держаться руками за стол. Паранойя разыгралась вовсю: каждый скрип дерева, каждый порыв ветра принимался мозгом за мощнейшее разрушение корабля.

Одно дело смерть в бою, когда в крови хлещет кураж, и плевать на все. Тут все гораздо сложнее. Как будто сидеть у смерти в кармане. Вытащит или нет, вытащит или нет?! Невозможно об этом не думать.

Посидев так несколько секунд, некромаг сумел взять себя в руки. Стыдно стало. Тем более что, смотря на сидящего Рольна, стыд стал еще более острым.

– Что, юнкер, струсил? Хе-хе! Давай руку… – полковник протянул Альфарану жесткую ладонь. – Давай-давай, подымайся. Ну что такого будет с этим кораблем? Выдержит! Выдерживал же раньше?

Сработал простой закон подлости. Ведь если что-то плохое должно случиться, оно случится обязательно. Разве не так?

Завывая, сильный порыв ветра ударил в корабль. Старая мачта опять уныло затрещала… и это стало ее пределом.

Все как на картинке. Вот появились чуть видные прорехи в дереве. Они расширяются и расширяются, словно какой-то странный великан открывает рот, полный трухи и острых щепок. Вторая мачта тоже ломается, но не внизу, а гораздо выше, ближе к середине. Ломаясь, она кренится влево, но не ломается полностью, оставаясь висеть, тем самым чуть-чуть креня корабль. Первая же мачта, даже от такого легкого наклона, начинает быстро падать в ту же сторону, давая окончательный перевес… В конце концов, корабль, несмотря на весь балласт в нем, переворачивается на левый бок.

Рольн, сидевший в кресле, падая, неведомым образом сумел уцепиться за крепкий подлокотник и теперь висел на нем, грязно ругаясь.

Капитану повезло меньше: будучи все еще без сознания, он упал вниз. Громко треснула шея, что вкупе с неестественно вывернутой головой подтверждало: больше этому человеку шторм не страшен.

Альфаран стол не отпускал. Поэтому и продолжал худо-бедно сидеть на тонкой ножке, не отпуская ее.

– Наружу, юнкер!! – оттолкнувшись ногами, полковник прыгнул к выходу и скользнул в коридор.

Сделав точно так же, некромаг совершенно неожиданно… был вынужден ползти на четвереньках, ибо коридор был довольно узок. К тому же в одном месте его преграждала филейная часть сержанта. Заглянув назад, стоит сказать, что во время крушения корабля он упал с койки, ударился головой о пол и, оглушенный, ничего не соображающий, так и сидел, дожидаясь неведомо чего.

Полковник, ползущий впереди, очень легко привел Варулла в чувство. Ткнув ему шилом в ту самую филейную часть.

– Что, где?! Как?! Что это, го боги… – бесхитростно сверкая голубыми глазами, пролепетал сержант.

Впрочем, его прервали:

– Вперед ползи, бестолочь!!!

Корабль кренился все больше. Альфаран запаниковал. Узкий коридор, темнота и духота…

Ринувшись вперед, сам того не желая, некромаг только тормозил себя. Разбудораженное воображение уже рисовало ему страшные картины – переворачивающийся корабль, медленная смерть в воде или, что хуже, – от удушья в потонувшем, но все еще герметичном корабле!

– Не хочу умирать!!! – это был даже не крик, а визг.

Он даже не ощутил сильную руку, которая, схватив его за шкирку, дотащила остаток пути до ступенек наружу и вытянула наверх.

Ополоумевшего, кричащего и испуганного некромага выкинул на борт полковник, уже отталкивающий шлюпку с сидящим в ней Варуллом.

– Прыгаем, юнкер!!! – прохрипел он и оттолкнулся в мутную воду.

Глотнув пару раз горько-соленой воды, Альфаран все-таки смог уцепиться за промасленный борт шлюпки и опрокинуть в нее усталое тело.

Первым пришло в норму зрение. Альфаран увидел Варулла, во все глаза пялящегося на тонущий корабль, и полковника, усиленно гребущего подальше от него.

Потом вернулся слух. Как ни странно, господствовало тут лишь завывание ветра да громкое бульканье корабля.

Ну и третье ощущение было самым позорным. Только сейчас некромаг почувствовал горячие струйки, стекающие по ноге прямо в сапог.

Что же выдало этот позорный факт?

– Сымай сапог да слей оттуда! – прохрипел полковник. – Давай, давай, потом стыдиться будешь, мне не нужна тут вонища!

Тщательно промывая обувь, некромаг краем глаза заметил еще две шлюпки, кидаемые волнами то туда, то сюда. Людей в них было явно меньше, чем на построении.

– Слил, промыл? Отлично. Толкай своего друга, пущай на весла садится и гребет подальше. А то кинет на кораблик, мало нам точно не покажется…

Шторм продолжался еще долго, очень. И выжить в такой скорлупке посреди океана было очень трудно. Огромные волны швыряли шлюпку, как щепку, и, потеряв счет часам, обессиленный Альфаран из нее попросту выпал.

Некромаг пришел в себя… где-то. В голове как-то щелкнуло, и он пришел в себя.

Первым чувством было противное чувство в носу – сильная заложенность. Подняв голову с кучи песка и сунув палец в ноздрю, Альфаран выковырял оттуда все тот же слипшийся песок. Энная доля липкой массы скользнула в горло, и из желудка навстречу ей поднялся большущий ком.